Лесник поневоле 2.0 - Мархуз

психологические эксперименты до этого, воздействующие под гипнозом на личность. Впрочем пациента следует теперь передать психиатру, чтобы тот начал необходимые процедуры. Для офицеров: что психолог, что психиатр — одно и то же, но внутри цеха существует огромное различие. Первый — учёный, а второй всего лишь врач.

Так что, если у Лесника есть возможность экспериментировать над психикой или воздействовать на неё, значит и «Сербия» тоже что-то означает. Надпись нашлась на странной гранате с… целлулоидным корпусом. Мало того, рядом находилось число 2004, видимо кодовое. К ней был прикреплён листок с надписью: «Это шариковая граната. Но можно и бомбы по этому принципу делать — очень эффективно действуют». Ещё один такой же листок нашли на корпусе трубы, имеющей инструкцию о пользовании устройства РПГ-18. «Будьте аккуратны, не взводите без толку. А если взведёте — обратно не сложите, придётся выстрелить. Изучайте на полигоне.» Третья записка, отпечатанная таким же явно типографским шрифтом, гласила: «Извините за китайчатину, случайно оказался в схроне. Свои, российские, нам самим нужны». На том, что явно являлось разновидностью автомата, имелась выбитая на металле надпись «Made in China» за которой следовало число 2001.

Количество пояснений, надписи, цифровые символы вызывали дополнительные вопросы, которых не возникло бы в случае отсутствия вспомогательной информации.

— А может эти цифры всего лишь год изготовления, — рассмеялся один из специалистов, — тогда перед нами образцы оружия из будущего.

Рассмеялись все — даже облечённые властью и контролем улыбнулись. Хорошая шутка разрядила напряжение и позволила перейти к шифровальной машине. Странно, но на том, что является наибольшим секретом, имелась приклёпанная табличка, которая имела не только год выпуска и прочие мелочи, но даже… название города, где аппаратуру произвели — «м. Тернопіль». Что за шутки играет Лесник? Как в Тарнополе можно производить такие устройства, если сам город вошёл в состав СССР лишь в 1939 году. И никаких секретных производств там не размещали из-за близости к границам.

Инженеры продолжили поверхностное изучение, рядовые особисты — вести контроль, а старшие по званию отправились готовить докладные записки непосредственному командованию. Кто — Панфилову, а кто и Судоплатову. К сожалению, у «верхов» хватало забот — и военная разведка, и политическая имели слишком много подразделений, чтобы выделять какое-либо из них. Особенно по вопросам новинок в сфере вооружений или просто ведущихся за рубежом разработок. В качестве соломонова решения «лесникам» разрешили сотрудничать с аналитиком Санжаровским.

Игорь Германович не только преподавал в университете, но и, негласно, помогал силовым наркоматам анализировать особо интересную или важную информацию, применяя свои методы. Когда-то, в начале тридцатых, он доказал, что Голодомор явился результатом массовых приписок руководителей нижнего и среднего звена. Страна заканчивала Первую Пятилетку и ради премий, наград и иных благодарностей массы «начальничков» добавляли в отчёты то, чего не было. И если где-нибудь на Урале приписки сельхозпродукции были невелики из-за невысоких базовых объёмов, то на Украине это сказалось фатально. Климат лучше, почва плодороднее, урожайность выше… В результате, в соответствующий сектор Госплана попали «бумажные излишки», которые дали повод к резкому увеличению экспорта продовольствия. На общую сумму более полумиллиарда рублей, когда корова стоила всего лишь тридцать. Но цифры не продашь — вот и оставили Украину без ничего.

Работа аналитика так и не увидела свет, но привлекла внимание необычностью подхода. Сталин лично распорядился обеспечить талантливого молодого учёного всем, что тому нужно для жизни и трудовой деятельности, и прикрепил куратора с очень широкими полномочиями. Вводить светлый ум в какие-нибудь официальные структуры не стали, посоветовали жить, как жил, но время от времени предлагали «бросить взгляд и высказать мнение» по различным вопросам. Сотрудничество оказалось продуктивным, а форма взаимоотношений — добротной. Игорь Германович достаточно разумно не лез со своими взглядами в то, что выходило за рамки предоставляемых материалов. Чем сохранил себе и своей семье свободу и хорошее существование. Даже имел личную группу ассистентов, хотя всегда соблюдал предложенный изначально режим секретности. Его снабжали всевозможной зарубежной периодикой для большего совершенствования в профессии, имея в обмен прекрасные методические пособия, выходящие иногда из-под пера учёного. Естественно, что об этом знало всего несколько человек в государстве.

Жена Рита помогала мужу своим острым, но очень практичным умом, порой выдавая совершенно неожиданные варианты. А куда денешься — женская логика намного сильнее любых мужских разумов. Тот же Гордиев узел, конечно, разрубил Александр, но совет-то дала его подруга. И вступ к одной великой композиции подсказала Бетховену его жена, так как ужин был готов, а зацикленный музыкант никак не мог оторваться от рояля. Да что говорить, если та же Жозефина упросила Наполеона побывать в России, чтобы привезти ей аленький цветочек из Москвы.

Неугомонный сын Герка вовсю пионерил, проявлял себя, как тимуровец и своеобразно пытался позаботиться об имидже отца. То есть дрался со всеми, кто насмехался над тем, что его батя сидит на «брони», а не воюет на фронте. Махать кулаками приходилось потому, что словесных логических доводов не хватало, а ходить, опустив голову, мальчишка не хотел. Так что, узнав о том, что папу отправляют в командировку, он сразу размечтался о секретной операции где-нибудь в тылу врага. И чтобы задание было важным-преважным, чуть ли не по поручению лично товарища Сталина. Санжаровский-старший улыбался, а Рита поразилась прозорливости сына.

Анализ документов по Леснику, а также всяких надписей и чисел требовал больше информации. А ознакомление с текстами радиопередач самого Межова складывались в голове учёного в невероятную картину. По той же блокаде Ленинграда сразу, автоматом, выплыла фраза «как в воду глядел». Мало того, то, что огромное количество жителей города-воина успели эвакуировать до окружения (хотя такого и в планах не было изначально) — спасло оставшихся от голодной смерти. Тем более, что в сторону Финского залива шли эшелоны с продовольствием в тот же период. Панфилов, став первым руководителем разведуправления, полностью поддержал инициативу профессора о личной встрече с «американцем». Судоплатов, который тоже был в курсе происходящего и сопутствующих этому странностей, также дал добро. Проблемой стало нежелание Межова лично прибыть в Москву, а краткие радиосеансы не обеспечивали необходимый объём разъяснений с обеих сторон. Вот и пришлось рискнуть ценнейшим аналитиком ради личной встречи учёного со странным союзником.

Если бы оба высокопоставленных разведбосса знали, что выяснит Санжаровский в Полесье — они бы вместо него отправили полк, а то и дивизию парашютистов, лишь бы вывезти самого супер-диверсанта…

«Лесники», вернувшись из рейда, дали добро на очередное прибытие борта — пора уже создать хотя бы парочку баз-землянок для создания эмбрион-групп. Естественно, чтобы привезли не только сухпаи, но и зимнее персональное утепление — многим другим пока ещё можно затариваться у немцев. А вот валенок и тулупов фрицы почему-то не имели, мечтая победить до холодов, которые даже не представляли себе в полной мере. Дополнительные схроны откопали так, чтобы персональный межовский лесной аэродром находился примерно в центре. То бишь, в межболотно-чащобной глубинке, куда ещё долго не зайдёт нога германского гопника в военной форме. Все попытки жандармов хоть что-то противопоставить диверсантам гнобились чуть ли не на корню. Единственный отряд Гильта до сих пор формировался и тренировался, а обе присланные абвер-команды были вычислены и уничтожены. К Скорцени за методической помощью никто не обращался — каждый ганс считал самого себя вундервафлей. Фронт требовал ресурсов, растянувшись от Ладоги до Азова (в районе Мелитополя), поэтому на партизан пока не хватало сил и времени. Другое дело, что зимой, когда вторжение затормозится — изыщут и то, и другое.

Сопровождающий офицер разведуправления представил нового радиста и попросил обучить его пользоваться ЗАС-аппаратурой, рассказав о проблеме с Костей. Несмотря на присутствие отделения охраны учёного и нескольких бойцов ОМСБОНа — давить на Межова казалось опасным. Чёрт его знает, где могут сидеть снайперы местного «лесничего» и как быстро они стреляют. Люди, которые ночью видят как днём, на многое способны. Это в Москве можно поговорить на другом языке, а здесь приоритеты иные. Вот и приходится просить, а не требовать, хотя оно и непривычно. Груз оперативно разгружали имеющимися силами, а беседа с Санжаровским могла и затянуться. Так что решили, что обратно самолёт полетит лишь следующей ночью, чтобы не скомкать переговоры.

— Геннадий Алексеевич, я человек гражданский, аналитик, и имею ряд вопросов. Ничего, если