Серебряный осел - Владимир Лещенко

Вот рядом друг с другом валяются два дохлых краба. Один – ее рук работа, а второй – растоптанный Стиром.

В двух шагах от них темнеет вязкая масса, из которой торчит то кусок хвоста, то оскалившаяся змеиная голова. Тоже поэт постарался.

Сам длинноухий воитель гонялся за тремя или четырьмя крупными морскими ежами. Настигая какой-нибудь из колючих шаров, ослик изо всей дури наподдавал по нему так, что морской обитатель улетал за борт в привычную для себя стихию. Это занятие, по всей видимости, забавляло песнопевца, так как с последним из ежей он не спешил расставаться, бацая его то в одну, то в другую сторону. Делал это осторожно, чтобы не пораниться о ядовитые колючки.

Запыхавшийся Будря крошил в куски полутораметрового осьминога, невесть как очутившегося на мачте. Чудище извивалось, угрожающе размахивая толстыми щупальцами с присосками. Одно из них весьма ощутимо шарахнуло владельца Большого Дупла по голове. Бравый вояка на миг замер, очумело вращая глазами, а потом с диким криком: «Ах ты Мудря недоделанный, убирайся в свои Козлиные Кучки!» – ринулся на обидчика и в три удара лишил осьминога всех его конечностей.

Если бы Орландина не видела это своими собственными глазами, ни за что не поверила бы, что такое возможно. Толстый хвастун и впрямь оказался заправским рубакой.

Студенистое тело осьминога, лишившись щупалец, шмякнулось на палубу, где и было прикончено одной из молний лешего, трудившегося в поте лица.

Вокруг козлорогого валялись дымящиеся туши нескольких спрутов. Их размеры были немногим поменьше, чем у давешнего противника пана Будри, но тоже впечатляли. Лешему также удалось поджарить парочку морских змей и еще какого-то монстра, названия которого Орландина не знала. Чем-то страшилище напоминало русалку или тритона, однако вместо человеческой головы имело толстую, лысую и усатую морду с большими слоновьими ушами.

– Осторожно, дочка! – крикнул ей лесной князь.

Амазонка едва увернулась от удара тяжелого ласта точно такого же «тритона», какого только что рассматривала.

Новый противник был тяжел и неповоротлив. Он брал скорее своей массой, чем ловкостью, и девушке ничего не стоило с ним справиться.

Кар и Орланда по-прежнему стояли взявшись за руки. Было видно, каких невероятных усилий стоит мальчику держаться на ногах. Но он стоял и продолжал распевать чудную песню на неведомом языке.

Бывшая послушница тоже устала. Ей ужасно хотелось вытереть пот, заливавший глаза, резавший и разъедавший их. Однако она понимала, что разжимать рук нельзя. От ее стойкости зависят судьбы всех людей, находившихся на корабле.

– Потерпите еще чуток, детки! – подбадривал их леший. – Скоро все кончится. Вот только солнышко взойдет!

И они терпели.

Си, Хоренна, ли ко торро.

Ах э сито ку ва мано.

Буле кьято ик, Хоренна.

Ри то ванно да ку яти…

Большая морская черепаха, щелкая клювом, поползла к Орланде.

Амазонка, не раздумывая, прыгнула на спину рептилии. Принялась что есть мочи колотить скрамасаксом по панцирю, только все без толку. Попыталась достать черепашью шею или, на худой конец, лапу, но и там и сям оказалась чешуйчатая броня.

Прямехонько в клюв животного впилась голубая молния, пущенная метким лешим. Черепахе хоть бы хны. Все ползла, медленно, но неумолимо приближаясь к тартесскому царю-беглецу и несостоявшейся монахине.

В бессильной злобе Орландина хлопнула ладонью по узорчатому доспеху (из чего он только у твари сделан!).

Черепаха вдруг застыла на месте, как конь, почувствовавший узду, натянутую сильной рукой наездника. Неспешно повернула голову и уставилась на оседлавшую ее деву желтыми немигающими глазами. Чего, мол, хочешь?

– Вон, вон пошла! Убирайся прочь!

И для верности еще пару раз ударила рукой по панцирю.

Рептилия закатила глаза, будто раздумывая, а стоит ли слушаться повелений этого странного существа. Потом… кивнула и, развернувшись к Кару и Орланде хвостом, проковыляла к борту и плюхнулась в море. Прознатчица, не ожидавшая подобной реакции, еле успела спрыгнуть.

С удивлением посмотрела на свою ладонь. И что в ней такого? Может, черепаха по простой ласке истосковалась?

Или…

Или все дело в невзрачном черном колечке, подаренном ей Смоллой Смолёной при побеге сестер из Сераписа? Старая огнеметчица говорила тогда что-то в том духе, дескать, этот перстенек дает власть над всякими Древними Народцами. Орландина не придала тогда значения болтовне матушкиной подруги, но ее подарок с мизинца не снимала. Ужели это он так подействовал на безмозглого выходца из пучины?…

Додумать она не успела, ибо в эти минуты из-за горизонта выплыл сияющий Ра-Гелиос на своей золотой колеснице.

И все закончилось.

Первым бесшумно ушел под воду живой утес кракен. Еще пару минут из разом заголубевшей воды грозно глядели на людей его желтые глазищи, а потом исчезли без следа. За морским владыкой сгинула и его свита.

И если бы не останки поверженных врагов, заполонившие палубу «Октавии», ничего бы не напоминало о недавнем побоище.

– Мама миа! – возопил невесть откуда взявшийся капитан судна. – Кто мне возместит убытки?!

– Заткни пасть, урод! – прикрикнула на него Орландина, устремившаяся к осевшим на доски сестре и мальчику. – А то сейчас я тебе устрою «приятную прогулку»!

– Ну и шторм, хозяин! – В каюту влетел кормчий-иллириец, выжимая бороду широкой татуированной ладонью. – Ну и шторм! Трезубец Нептуна мне в… – Он закашлялся. – Шторм, это ж надо! Похлеще, чем в южных морях!

– Ничего, – бросил Горгий. – «Нереида» суденышко крепкое, из лучшего куявского дуба как-никак. Выдержит.

При последних словах оба пассажира, закусывавших за столом гостеприимного капитана, испытали немалое облегчение.

– Выдержать-то выдержит, – отдышавшись, продолжил кормчий, при этом поглядывая в сторону хмурившихся парней. – Другого боюсь – не снесло бы нас на скалы. Потому как если налетим на риф, то при такой погодке отойдем напрямки к Плутону в гости. Удивительное дело – нас на юго-запад уже пятый час несет. Так что, получается, плывем мы уже аккурат по Ахайе. Нет, как хочешь, хозяин, а не простая это буря, – повторил он, не забыв подмигнуть путешественникам. – Как будто кто нарочно наколдовал.

В этот момент «Нереида» в очередной раз рухнула в пропасть. Весла судорожно забили по воде, помогая судну вскарабкаться на зыбкую сине-зеленую гору, но надвигавшиеся сзади валы догнали кораблик, нависли над палубой, прокатились по ней.

Помянув в короткой фразе полдюжины богов, кормчий выскочил из единственной каютки «Нереиды», оставив хозяина и пассажиров в одиночестве.

С палубы донесся его хриплый рев: