Его невинная заложница - Лавли Рос

Арман узнал все это, но все равно оставлял место сомнению. Он, черт возьми, поверил, когда Катя заговорила о сестре! Хотя откуда ей взяться?! Он бы уже узнал, сам бы или кто из парней докопался бы, но нет, сука, все равно поверил в ее сказку!

Все равно поплыл.

Как уже шептались за его спиной.

Там же шептались, пока боясь сказать ему в лицо, что лучше бы он отдал ее Стасу. Тот бы вмиг вставил девке мозги на место. Это решение опалило все внутренности и Арман отдал приказ Ровному, как в бреду. Он давно научился ничего не показывать лицом, прятаться в холод и плевать, если пульс стучит в висках, а внутри зреет острое желание выплеснуть ярость в ту же секунду.

Немецкие корни или выдержка, но Арман умел перемалывать внутренние переживания в труху. Даже самые личные. Он закрывался и заставлял себя думать, а не чувствовать.

Арман дождался кивка Ровного, что тот понял приказ, и сделал шаг в сторону. Хотелось выбраться, наконец, из душной комнаты. Но он услышал глухой звук. Сперва едва различимый стон, а потом словно что-то упало. Ровный засуетился за его спиной и Арман все-таки обернулся. Увидел Катю, которая упала на колени и закрыла лицо ладонями. Она тихо всхлипывала и даже не могла протолкнуть хоть пару слогов наружу. Видно, что пыталась, но горло сковало намертво.

Арман отвернулся и пошел к двери.

— Пра… вду. Я го… говорю правду.

Ее тонкий заплаканный голос разошелся по всей комнате. Внутренняя ярость вскипела в ту же секунду и Арман впервые за долгое время не сдержался. Стало невыносимо, а он давно привык на все отвечать силой. Он размахнулся и со всей мощи впечатал кулак в дверь. До хруста и крови. Потом снова и снова, и только тогда чуть отпустило. Арман резко обернулся и сквозь красную пелену, что стояла перед глазами, посмотрел на комнату.

Ровный замер, как солдат. Он не решался взглянуть боссу в глаза и смотрел куда-то над его плечом. А Катя вжалась спиной в ножку стола и подобрала под себя ноги, уткнувшись лицом в коленки. Ее скрутило так, словно удары пришлись по ней, а не по чертовой двери. Арман часто дышал и не мог оторвать взгляда от ее хрупкой фигурки. Маленькая и запуганная, она снова рождала сомнение в его сердце одним своим видом.

— Она так это и делает, Арман, — Ровный решился говорить. — Готов спорить с Дитмаром также было.

— Закрой рот. Я не давал тебе слово.

Арман сделал шаг вглубь комнаты и заметил, как Катя вздрогнула от вибрации его шагов. Она сжалась еще сильнее, перенесла ладони с лица и закрыла ими уши, чтобы ничего не слышать. Спрятаться от всего мира как маленький ребенок.

— Я сейчас не как подчиненный говорю, а как твой друг, — Ровный не унимался. — Ты рискуешь. Парням это не нравится… Даже сейчас Арман, ты закрылся с ней в комнате. Думаешь, этого никто не замечает? Думаешь, парни будут бесконечно терпеть и смотреть, как она крутит тобой? Она убила Дитмара, а теперь взялась за тебя…

— Пошел вон.

— Арман….

— Я сказал, пошел вон!

Ровный тяжело выдохнул, но исполнил приказ. Он резко захлопнул за собой дверь и все в комнате стихло. Арман слышал лишь затравленное дыхание Кати. Она дрожала и куталась в собственные ладони, не зная, как еще защититься.

— Катя.

Арман опустился на колени рядом и занес ладонь. Не решился дотронуться сразу, а дал ей чуть привыкнуть.

— Катя, — позвал снова, не находя других слов.

В горле жгло, а в груди стало тесно. Арман решился и дотронулся до ее волос, накрыв голову девушки широкой ладонью. Она жалобно всхлипнула и попыталась отстраниться, но ножка стола не дала. Раздался противный скрежет, когда та царапнула пол.

— Не бойся, — бросил Арман глухо.

Он завел ладонь дальше и прижал ее к себе. Рубашка тут же промокла от ее слез, Арман чувствовал, как ее нервная дрожь расходится по его крупному телу и выкручивает узлами. Он много раз пропускал удары, особенно по молодости, и кастетом, и ножом, и огнестрельные ранения были, но от ее слез почему-то было больнее. Буквально жгло как от кислоты.

— Помоги мне, Катя. Мне нужно разобраться, что происходит, иначе это закончится плохо для нас обоих.

Я не сразу понимаю, что меня никуда не уводят. Не хватают за слабые руки и не тянут на выход к тому, кого я боюсь, пожалуй, даже больше, чем Дикого. К мужчине, который уже пытался склонить меня к сексу и для которого сломать такую, как я, раз плюнуть. Вместо этого я слышу грубые голоса и стук двери, а после уверенные касания к голове. Я не сразу понимаю, что это Арман, он меня обнимает, прижимает к себе, успокаивает.

Я плачу, прерывисто всхлипываю и не могу успокоиться, вспоминая, что чувствовала, услышав его приказ. Боль, неверие, отчаяние и жуткий липкий страх. В потемневших от злости глазах Армана читалась решительность и ни капли доверия. Его тело окаменело, а лицо, как застывшая маска, пугало.

Я не сразу успокаиваюсь и прихожу в себя, но когда, наконец, осматриваюсь вокруг, понимаю, что Арман сидит на полу, а я у него на руках. Крепко прижата к мощной груди, заплаканная и сбитая с толку, а еще жутко жаждущая рассказать все, что знаю.

— Арман, я… — едва слышно начинаю. — Я не вру, правда, — слезы больше не жгут глаза. Я, кажется, все их выплакала, когда рыдала в его рубашку.

— Идем, — Арман чуть толкает меня и встает, поднимается за мной и помогает дойти до двери. — Дальше сама, ладно?

Мы выходим из этой жуткой комнаты, которую я навсегда запомню, как зал пыток. В клубе, куда мы спускаемся, непривычно шумно, но едва нас замечают, как все стихает. Парни оборачиваются в нашу сторону, и я ежусь. Только сейчас понимаю, на какой риск пошел Арман, чтобы отменить свой же приказ.

— Иди в номер, — следует короткий приказ, которому я тут же повинуюсь.

— Арман, она остается?

— Как так…

— Почему эта сука еще здесь?

Эти фразы летят мне в спину, но я стараюсь не обращать на них внимания и иду дальше. Уже когда я добираюсь до коридорчика и лестницы наверх, слышу:

— Да, она остается. И я не буду слушать ваши советы. Ничьи из вас.

Что происходит дальше я уже не слышу, потому что поднимаюсь на этаж, добираюсь до номера и закрываю за собой дверь. После иду в ванную, включаю воду и некоторое время просто стою под горячими струями и пытаюсь прийти в себя. Кожу обжигает горячая вода, но я ее не чувствую. Вместо этого думаю о том, что произошло. У Армана есть документ, согласно которому Яны нет в живых полгода. Я точно знаю, что это невозможно, потому что не так давно видела ее, она ночевала дома, приходила в квартиру и улыбалась мне. Это точно не галлюцинация.

Из мыслей меня вырывает громкий стук двери и щелчок замка. Я знаю, что это Арман, но все равно напрягаюсь. Понимаю, что не закрыла двери по его запрету и жду, когда он зайдет, но он не приходит, позволяя мне быстро выключить воду, вытереться и одеться. Я выхожу в номер словно другим человеком: собранным и спокойным, хотя внутри все равно чувствую напряжение.