Бэкап - Алексей Кунин

Еще со времен старшего Слейва боевики «Искр Единого» отличались профессионализмом. Дай этим двоим пару секунд – и дула автоматов изрыгнут очереди пуль в опасное своей непонятностью призрачное пятно, внезапно возникшее перед ними. Но я не даю им подобной роскоши. Синапсы еще только обмениваются сигналами, от одних нейронов к другим, ладони еще только-только крепче обхватывают оружие в предчувствии выстрела, а я уже обрушиваюсь на последних охранников зала. Кулак вминает в висок первого кевларовую пластину шлема, вместе с височной костью. Инерция прыжка выносит меня за спину второго. Удар локтем в позвоночник, разворот, захват выгнувшегося от вспышки боли боевика и мощь экзоскелета прекращает агонию террориста также быстро, как до того причинила страдания.

– Иппон[34].

Сердце стучит в ураганном темпе, так что я вкалываю дозу адреноблокатора. Снимаю поясной груз и уже хочу приступить к делу, как из-за ближней емкости с кислородом появляется фигура. Девятый? Откуда? Я срываю из-за спины «Дракон» и только нажав на спусковой крючок, вспоминаю, что он заблокирован. Террорист поднимает свое оружие – автоматический вариант «Вепря», и мне в грудь бьет горячий град…

– С вами все в порядке?

Я очнулся от воды, льющейся на лицо, закашлялся, отплевываясь, вскинулся.

– Тише, тише, – успокаивающе вскинул ладони стоявший в паре метров от меня человек. – Это я, Джеймс. У вас очередной провал. Вспомните. «Церебрум», операция, оцифровка сознания…

Постепенно бег испуганного сердца успокаивался и я действительно вспомнил.

Вытер воду с лица, осмотрелся. Вершина холма, на которой мы устроились на очередную ночевку, освещена багровыми отблесками углей. Над головой – звездный небесный купол с незнакомыми созвездиями. Синие колючие точки уже начали бледнеть в преддверии близкого рассвета.

Я опустился обратно на спальник, подкинул в угли несколько веток, взглянул на Джеймса:

– Все в порядке. Спасибо. – Он, кивнув, сел прямо на землю по ту сторону занявшегося костра.

Я сидел, глядя в пламя и размышляя. Когда после начала операции я почувствовал, что попал в водоворот, захлебываясь в ужасном предчувствии смерти, последней мыслью было, что Окадо – обычный мошенник, в сговоре с адвокатами клиентов облегчающий их карманы от миллиардов, а затем убивающий под видом оцифровки сознания.

Но я пришел в себя на берегу реки. Нижняя часть тела болела от впившихся в кожу камешков, верхнюю же припекало солнце. Встав на ноги, я обнаружил, что абсолютно гол, а тело мое мало походило на то, которое усадили в операционное кресло, казалось, минуты назад. Под гладкой молодой кожей перекатывались валуны мышц. На теле был единственный шрам, на правом предплечье – память о потасовке на школьном выпускном, закончившемся поножовщиной. По всем признакам, мое физическое состояние можно было оценить лет на двадцать. Никаких болевых ощущений внутри, лишь через час или два в желудке заурчал голодный спазм.

К тому времени, буквально в десяти метрах от места, где меня выбросило на берег, я обнаружил пакет с вещами и тяжелый туристический рюкзак. Все это напоминало дни, когда мы с отцом путешествовали в Аппалаччах. Неширокая река бежала вниз по долине, склоны которой скрывались под покровом леса. Я облачился в камуфляжный комбинезон, обулся в тяжелые берцы и надел на левое запястье часы со стрелкой компаса. В рюкзаке оказались палатка, спальник, газовая горелка с баллоном пропана, запас еды – в основном, консервы – и еще масса вещей, необходимых туристу в походе.

Разведя костерок и разогревая фасоль с мясом, я обдумывал ситуацию. В голове то и дело всплывали слова Амели: «…это можно сравнить со сном, в котором вам будут сниться очень яркие и правдоподобные картины, основанные на событиях, когда-то произошедших в вашей жизни. Чтобы помочь нам как можно более точно и быстро провести операцию, вы не должны забывать, что это – не ваша реальная жизнь, а всего лишь транс…».

И что же это значит? Что я сейчас одновременно сижу в операционном кресле и здесь, на берегу горной реки? И все это – вода, лес, горные склоны – всего лишь набор электроимпульсов у меня в голове? И что же мне делать? Сидеть на месте? Но что обозначал снаряженный для похода рюкзак? Я подозревал, что любое событие здесь, в этом странном межмирье, между ничем и нигде, имеет свой смысл и влечет за собой определенные действия.

Пока я размышлял, доедая фасоль, стемнело. Я поднялся подкинуть веток к костер, мимоходом обернулся, взглянул против течения реки и застыл. Вдалеке, на горизонте, поднималось зарево, будто пылал гигантский пожар. Сразу вспомнились слова Накадзавы о выжигании нейронов. Выходило так, что особых вариантов у меня не было, так что с рассветом я двинулся вдоль течения реки, спускаясь вместе с ней из горных теснин.

На пятый день пути я вышел на бескрайнюю травянистую равнину и встретил Джорджа.

– Когда мы уже доберемся хоть до чего-нибудь? – тоскливо спросил я, особо не надеясь на ответ.

– Все зависит от вас, – пожал плечами Джордж. – Мы ведь уже говорили об этом.

Я смотрел на его лицо, которое постоянно, казалось, менялось в игре ночных теней и отблесков костра. Я часто пытался вытащить из памяти его образ – ведь, если я путешествовал по собственному сознанию, то должен был встречать исключительно то, что когда-либо видел. Но ничего не получалось: как я не силился, не мог вспомнить. В то же время, его отдельные черты иногда казались мне знакомыми, словно виртуальный Франкенштейн взял нос от одного моего знакомого, голову от другого, руки от третьего и слепил нового человека.

* * *

Прошло уже полдня, как я вышел из предхолмья гор и шел по равнине, вдыхая густой травяной запах. Подсознание выкидывало странные штуки. Меня окружала трава, густая, высокая – почти по пояс, и пахнущая почему-то яблоками. Едва я позволил себе расслабиться после часа ходьбы, как справа, в десятке метров, гулко хлопнуло, будто парус от порыва ветра и, обдав волной горячего воздуха, из травы величаво взмыла огромная ярко-синяя бабочка. Распахнув метровые крылья, с которых на меня, не мигая, пристально смотрели сотни глаз-пуговиц, она неспешно, воздушным скатом, заскользила куда-то по своим делам.

Чем дальше я углублялся в это зеленое море, тем более фантасмагоричный вид принимал окружающий мир. Вот бледно-фиолетовым пятном проскакал кролик, неторопливо прогудели, над душистыми соцветиями, тяжелые от нектара, большие, величиной с ладонь, пчелы. Выйдя на небольшую полянку, я уже прикидывал, где останавливаться на дневной отдых, когда вдруг ощутил вокруг давящую тишину. Исчез ветер, колышущий волнами травяную гладь. Солнце будто замерло в вышине. По спине пробежал холодок в предчувствии опасности. Позади послышался шелест.

Я медленно обернулся и замер. Раздвинув высокие стебли, на меня смотрел тигр. Я видел лишь его голову: тяжелую, крупную, с прижатыми ушами. Пасть раздвинулась, обнажая белоснежные клыки, между которых свесился алый язык. Зверь зевнул, распахнув глотку во всю ширь, встопорщил усы и мягким кошачьим шагом двинулся вперед. Я медленно потянул за рукоятку ножа, свисавшего в ножнах с правого бедра. Хищник, остановившись в паре метров от меня, смотрел желтыми глазами и бил хвостом по телу.