Бэкап - Алексей Кунин

– Надо идти дальше, – сказал я, обернувшись и рассматривая горизонт позади нас. Вчерашние искорки превратились в огненные столбы, пыхающие тяжелыми черными клубами дыма. Пару часов назад к картинке присоединился звук: низкий мрачный гул, громыхающий разрывами невидимых снарядов, толкал нас в спину, заставляя поторопиться.

– Как скажете. – Джеймс встал рядом. Он, казалось, даже не запыхался, тогда как у меня ноги уже изрядно гудели. В бедро ткнулась лобастой головой Шива. Морда была вымазана в крови – следы удачной охоты. Я сбросил на землю тяжелый рюкзак – судя по всему, он мне уже не понадобится, забрал из него только флягу с водой, повесил на пояс и двинулся вверх по склону, выглядывая в сгустившейся тьме тропинку.

За следующие три часа мы поднялись примерно на километр и вышли на широкий гребень, обсаженный невысокими кедрами. Позволив себе лишь получасовой отдых, двинулись дальше. Громыхание за спиной становилось все громче. Шива уже не убегала вперед, а жалась ближе к нам, словно ощущая опасность. Вдруг сзади ударил горячий ветер, подобно тому, как мчащийся по туннелю поезд гонит перед собой волну воздуха. Я обернулся и обмер. Все пространство, от горизонта до горизонта, занял огромный пылающий фронт, надвигающийся на нас с неумолимостью налогового инспектора. От тяжести ветра гнулись деревья, крутились пылевые столбы.

– Вперед! – перекрикивая ревущий ветер, я махнул рукой и мы прибавили шаг. Сейчас нам помогал тугой воздушный поток, толкающий в спину. Гребень горы постепенно поднимался выше, деревьев становилось меньше и в конце концов мы выбрались на облысевшую площадку, раздавшуюся в стороны.

Я снова обернулся. Стена пламени, казалось, уже затопила всю равнину и часть склона, ежесекундно пожирая оставшееся пространство. Воздух был такой горячий, что выступающие капли пота сразу же испарялись, оставляя после себя сухую кожу.

Я бросился через площадку и еле успел остановиться: буквально через двадцать метров камень заканчивался обрывом, словно некий гигант разрубил горный хребет надвое. Порывы ветра толкали меня вперед, я пятился назад, ухватившись за случайный ствол кедра, изогнувшийся над пропастью. Я лишь на мгновение заглянул за ее край и сразу отпрянул. Далеко внизу виднелась река раскаленной лавы. Мы трое – я, Джеймс и Шива, очутились в ловушке. Впереди ждал обрыв, сзади надвигался огненный шторм.

С немым вопросом я взглянул на Джеймса.

– Ваше будущее – впереди! – закричал он, пытаясь перекричать рев воздушных масс. Вцепившись в кедр, я застыл на краю пропасти, пытаясь понять, что делать, то оборачиваясь назад, то заглядывая за обрыв. Шива, жалобно взрыкивая, иногда срываясь на кошачий мяв, смотрела на приближающуюся стену пламени, словно пылесосом всасывавшую в себя кислород. Джеймс явно считал, что моя цель лежит впереди, но что мне делать? Кидаться в пропасть? Все мое естество, подстегиваемое инстинктом самосохранения, бунтовало. Но останься я на месте, через считанные минуты меня – нас троих – поглотит огненный водоворот.

Джеймс что-то кричал, но в окружившем нас реве я уже ничего не слышал. В конце концов, на одну из чаш весов камешком упала мысль: останься я на месте – и жертв точно будет трое. Идя навстречу лаве – я отвечаю только за себя. На краю сознания брезжило понимание, что и Джеймс, и его тигрица – всего лишь порождения моего сумеречного сознания, но я не желал видеть их смерть из-за того, что не решился выбрать правильный вариант.

Не позволяя себе думать больше ни о чем, я отпустил ствол и, заорав благим матом, в прямом смысле этого слова, как когда-то перед первым прыжком с парашютом, шагнул вперед…

– Пойдем сегодня в «Колизей»? Кайоши сказал, там новые залы okesutora[37]открыли. Представляешь, стоит перед тобой голостатуя какого-нибудь Нао Кадзи, и ты поешь вместе с ним. Правда, он только рот открывает. Если попадаешь в такт, он начинает раздеваться, а как сфальшивишь, пару вещей – обратно на себя. Ваку тэка[38].

– Ой, нет, я уже с девчонками договорилась в Харадзюку[39]вечером прогуляться. Я вчера такой отпадный костюм Мотоко Кусанаги[40]купила, закачаешься.

– Это еще кто?

– Ты что, это же ретро. По «десятке» только их и крутят, писк сезона…

Если это рай, то весьма специфический. Впрочем, и для ада тоже место странноватое. Ангелы-любители аниме? Черти-поклонники караоке? Осторожность, рефлекторно просыпавшаяся в незнакомой, тревожной обстановке, на корню пресекла инстинктивное желание замахать любыми конечностями, которыми я теоретически мог обладать. Вопль ужаса, с которым я, казалось, пару секунд назад летел в пропасть навстречу огненной лаве, в неистовом желании выжить, застыл в горле. И даже более того, мимолетно отметив, что могу дышать, я заставил себя сцепить зубы и аккуратно втягивать воздух носом. В общем, прикинулся шлангом, как говорили в моей далекой юности, если не детстве.

Прежде всего, надо определиться, на каком я свете. Я позволил себе приоткрыть глаза. Надо мной, буквально в сантиметре от лица, белел потолок. Лишь через пару секунд дошло, что это обычная простыня. Мысленно исследовав обе сигнальные системы, я пришел к нескольким выводам: я жив; я лежу голый на чем-то ровном; я накрыт простыней, которая вполне может быть и саваном; все мои похождения в междумирье с Джеймсом и Шивой – всего лишь плод воспаленного воображения; кто-то сильно пожалеет, что не упокоил меня, когда была такая возможность.

– …я лично думаю, она ему кенсай на херсо накручивает. Вот увидишь: свозит он ее в отпуск в Крымский султанат, купит новую «теслу» и поминай как знали. Найдет себе нового.

– Ну, я то не такой, ты же знаешь. Иди сюда.

– Ты в своем уме?! Рядом с трупом. Фу, извращенец!

– Да ладно, подумаешь. Сейчас закинем в печь – и всех делов.

– Погоди, мне сначала его под канограф надо откатить, взять резервные пункции.

Легкие шаги, справа от меня, приближаются. Что ж, диспозиция более-менее прояснилась. Я вжался спиной в поверхность медицинской каталки, которая, как ни печально это было признавать, находилась в обычном морге. Цокот каблуков все ближе. Как там во время операции сказали? Поехали?

Я резко сел на каталке, сбросил простыню и, развернувшись вправо и вытянув руки вперед, проревел:

– Твое имя вписано Рюку в «Тетрадь смерти»[41]! Отдай мне свою дууушу!

Визгу, изданному остолбеневшей от ужаса миловидной японкой, могла бы позавидовать любая звезда Головуда. Впрочем, курсы актерского мастерства длились буквально пару секунд, после чего девушка благополучно упала в обморок. В нескольких шагах от нее, без криков, но с выпученными глазами, на меня смотрел парень, лет двадцати пяти, в черных брюках и светло-голубой рубашке, на которой выделялся черно-желтый ярлычок: «Security».