Каллаген - Луис Ламур

Каллаген подошел к повозке. Там была Мелинда и ее тетя, а также Керт Уайли и темноволосый мужчина, что приехал с ним в лагерь Кэйди.

— С вами будет все в порядке, — приободрил он Мелинду и поскакал вперед.

Горы поднимались над ними на двести — триста футов и казались сплошной неприступной стеной, но это были всего лишь короткие, торчащие вверх пустынные кряжи, образовавшиеся в дикий период формирования земли. Индейцы будут следить за ними… до тех пор, пока не нападут на след, а потом, несомненно, начнут преследовать.

Мили три Каллаген ехал впереди, затем свернул в расщелину и остановился, спрыгнул с коня и подождал, пока платформа поравняется с ним.

Было очевидно, что она ехала по земле, доселе не знавшей колеса, но Ридж чувствовал дорогу и ловко справлялся со своими обязанностями.

Уайли первым спрыгнул с платформы и подошел к Каллагену.

— Это вы, Каллаген, я не ошибаюсь? Хотелось вас увидеть.

Ридж, услышав эти слова, резко повернулся.

— Что бы ни было у тебя на уме, забудь! В настоящий момент нам нужна любая помощь.

Каллаген жестко посмотрел на Уайли и отошел.

В ущелье между скалами, где заметить их мог лишь тот, кто стоял прямо над ними, Каллаген разжег небольшой костер.

— Кофе есть? — спросил он. — Это бы подняло всем настроение.

Достали кофе. Мужчина принес корзинку и начал готовить еду. Мелинда подошла к костру и протянула к нему руки. Резкими шагами ее тетя Мэджи приблизилась к охраннику и оттолкнула его в сторону.

— Доверь это тому, кто знает, как это делается, — сказала она. — Ты сегодня уже достаточно поработал.

Ридж сидел на корточках, держа во рту кусок сухаря.

— Вы представляете, где мы находимся? — спросил он Каллагена.

Тот взял в руку маленькую веточку и начертил на земле линию на северо-восток.

— Это горы Старого Отца. Где-то впереди Марл-Спрингс. Там есть вода и все необходимое.

— Я слышал об этом, — сказал Ридж. — Но никогда не ездил этим маршрутом.

— Когда патруль не найдет вас или меня, думаю, они повернут как раз в Марл. В любом случае он находится на пути патруля. Если повезет, он будет там, когда мы туда доберемся… Или немного погодя.

— Ладно, — согласился Ридж, — поехали туда. — Он подбросил в огонь пару веток. — Видели индейцев?

— Обменялись несколькими выстрелами, — ответил Каллаген. — Не знаю, сколько их было, но, перед тем как выйти к вам на помощь, я насчитал следы двенадцати или пятнадцати индейцев.

— Много, даже больше, чем много.

Каллаген ощутил вдруг усталость. Он поднялся, подошел к своей лошади, снял седло, собрал пучок травы и потер ею спину животного. Он держал в руке флягу с водой, но решил не пить, а подождать до утра. Завел лошадь в глубь ущелья и прочно воткнул в землю колышек. Когда же вернулся к костру, кофе уже был готов.

Напиток был чудесный. Каллаген держал обеими руками чашку и прислушивался к разговорам. Он думал о том, что теперь ему лучше бы немного поспать.

Подошла Мелинда.

— Как насчет твоего увольнения, Морт? Документы пришли?

— Должны были, — ответил он. — Надеюсь получить их сразу, как придут. Сайкс наверняка жаждет отделаться от меня.

— А когда получишь документы, что собираешься делать?

Он пожал плечами.

— У меня мало сбережений. Мне придется где-то начинать. Проблема в том, что все, что я умею, это служить в армии.

Мелинда положила руку на рукав его рубашки.

— Морти Каллаген, это неправда, и ты это знаешь. Ты общался со многими людьми, ты разбираешься в управлении, пусть не очень дотошно, но знаешь законы… Ты многое можешь делать.

Он недоверчиво посмотрел на нее. И никак не мог решить, что делать, когда оставит службу. Он понемногу знал о слишком многих вещах, но его знаний не было достаточно ни для одного дела.

— Сержант? — Это был голос Риджа. — Кто-то идет.

Тотчас повисла тишина. Высоко над головой в черном небе ярко светили звезды, и казалось, горы прижались к земле в ожидании.

Каллаген отошел с поляны, освещенной пламенем костра, и тихо стоял в темноте, прислушиваясь.

Ридж подошел и встал рядом.

— Я определенно слышал какой-то звук вон оттуда, — тихо сказал он. — Ясно слышал.

Каллаген же ничего не уловил. Ридж не был новичком, если он утверждал, что что-то слышал, значит, так оно и было.

Они еще глубже зашли в темноту.

— Оставайся здесь, Ридж, я разведаю вокруг. — Он замешкался, а потом добавил: — Не спускай глаз с Уайли и его товарища. Я им не доверяю.

— Я слышал, у тебя произошла стычка с Уайли.

— И у майора Сайкса тоже. У него что-то на уме, но не знаю что.

Ночь была прохладная. Отойдя от костра, Каллаген тотчас понял, как удачно они выбрали место для стоянки. На расстоянии примерно в шестьдесят шагов было видно лишь слабое мерцание, а по мере удаления и оно исчезло.

Лагерь расположился в тупике, трещине между скалами, и был хорошо со всех сторон защищен кустарником и горами. Это было ничем не примечательное место, одно из многих на пути.

Он остановился лишь тогда, когда перед ним раскинулась открытая пустыня. Этот звук мог исходить и из самой горы. Любой полагающийся на свои силы человек мог перейти гору, хотя и не без трудностей.

Он приготовился увидеть индейцев, и в этом состояла вся сложность положения, поскольку мозг всегда работал и был наготове, не исключая ни малейшей возможности этой встречи.

Любопытный олень или горная коза не умеют двигаться крадучись, как это получается у горного льва или койота. Это не похоже и на движение человека. Белый человек носит сапоги или ботинки; грубая кожа истирается о камни, быстро изнашивается, соприкасаясь постоянно с сухой травой или листьями, в то время как мягкие мокасины индейцев долго остаются целыми. Одежда белого человека шелестит или шуршит, когда он начинает двигаться, и особенно если он зацепится за камни или кустарник.

Правда, Каллаген сейчас ни о чем этом не думал. Он просто слушал. Остановился, как всегда, следя за тем, чтобы не оставлять силуэта на фоне ночи, а слиться воедино с высоким гризвудом или колючими кактусами.

Стоя в одиночестве на краю залитой лунным светом пустыни, молчаливой в своей неподвижности, Каллаген вдруг понял, что именно здесь он хочет остаться. Он не понимал, как в его голове родилось подобное решение, поскольку тут было слишком заброшенное место и одиночество, которое разговаривало с ним языком мягкого ветра, пустотой гор. И в этот момент он понял, что никогда не сможет оставить пустыню, что еще вернется сюда.