Ключ - Кэтрин Хьюз

– Ой, как вы меня напугали! – сказала она, поднимаясь на ноги. – Чем я могу вам помочь?

– Простите. Я отец Эми.

– Да, я помню. Как поживаете? – спросила она и протянула руку.

Он сжимал в руках шляпу.

– Хочу кое-что вам передать. Это должно остаться в документах моей дочери, которые, надеюсь, хранятся в тайне.

– Да, конечно. Что вы хотите передать?

Он достал конверт из кармана пиджака.

– Это письмо… к доктору. К лечащему врачу нашей Эми.

Эллен взяла бежевый конверт и кивнула.

– Я удостоверюсь, что доктор Лэмборн получит его.

Отец Эми смущенно поблагодарил ее, не отрывая взгляда от собственных ботинок, и вышел за дверь.

Дыхание давалось ей с трудом. Хриплый, резкий вдох и шипящий выдох. Эллен наполнила миску теплой водой и бережно вытирала лицо Герти. Эта женщина подошла к концу своего жизненного пути, и Эллен была намерена сделать все, чтобы та покинула мир достойно, насколько это возможно. Гертруда Мэй Льюис поступила в сумасшедший дом с разбитым сердцем, не оправившись от смерти мужа. Ей больше не представилось возможности испытать любовь, и скоро она совершит свой последний путь. Эллен понятия не имела, что ждет ее на той стороне, но если существует рай – место, где воссоединяются с любимыми, – она проследит, чтобы по прибытии туда Герти выглядела наилучшим образом.

– Вот так вот, Герти, – приговаривала Эллен, вытирая ей щеки.

Потом, опасливо озираясь в сторону кабинета сестры, она вытащила из кармана пудру и начала ее наносить.

– Ты у нас будешь красавицей, когда встретишься с Эдгаром.

Герти лежала поверх двух подушек и смотрела в потолок. Когда прозвучало имя Эдгара, в ее глазах что-то еле заметно блеснуло. Затем Эллен достала пинцет и выдернула жесткие волосы у нее на подбородке. Далее пришла очередь лавандовой воды – ею Эллен помазала за ушами Герти. Наконец она причесала тонкие седые волоски и уложила их так, чтобы скрыть розовый череп.

– Вот, Герти, теперь ты красавица!

Эллен встряхнула одеяло и сморщила нос. Никакой лаванде было не справиться с вырвавшимся на волю запахом гниения. Эллен задрала ночную рубашку Герти. На костлявом бедре мок пролежень, а окружающие ткани почернели и нагноились. Она закрыла рот рукой, зажала нос и пошла за миской и тряпкой.

Обработав рану и нанеся цинковую пыль, взяла Герти за руку. Ладони у той были холодные, кожа – серая, а ногти – желтые и в бороздах.

– Мне так жаль, что система нанесла вам такой ущерб, Герти. Я знаю про Эдгара, он, уверена, был чудесным человеком. Вы были лишены счастливой жизни вместе, но сейчас он ждет вас, не сомневаюсь. Вы можете пойти к нему.

Герти лежала с закрытыми глазами, еле дыша, но на губах ее играла тень улыбки. У Эллен начали закрываться глаза. День был невероятно длинным, и ей был нужен сон. Она положила руки на кровать и опустила голову на сгиб локтя – подремать хотя бы несколько минут.

Неизвестно, сколько она проспала, но разбудило ее прикосновение к плечу. С трудом подняв голову, она увидела улыбающегося Дуги.

– Привет, – поздоровался он и присел на край кровати. – Ужасно выглядишь. Иди отдыхай, а я тебя здесь сменю.

Эллен потерла глаза.

– Ты пришел? Ты же сказал…

Он приложил палец к губам.

– Я подумал – да ладно, хуже не будет.

– Спасибо, Дуги, – выдохнула она. – Ты поговоришь с ней?

– Конечно, – кивнул он и повернулся к Герти. Эллен поразилась тому, с какой легкостью, искренностью и теплотой он говорил с пациенткой. У него был врожденный дар!

– Как ты, дорогая моя Герти? – спросил он, подмигнув Эллен. Она заметила, что он намеренно подчеркивает американский акцент, чтобы она его заметила. Эллен захотелось его обнять.

Он взял Герти за руку и провел пальцем по тыльной стороне ладони. Потом погладил по морщинистой щеке, все время повторяя ее имя. У Эллен захватило дух от того, насколько он был нежен.

– Спроси ее, помнит ли она тебя, – тихо попросила она.

– Я не Эдгар. Я сказал тебе, что не буду притворяться, – прошептал он на ухо Эллен. Он сказал это с добротой, но Эллен знала, что его не переубедить.

– Извини. Я что-то потерялась. Просто ты такой…

– Я всего лишь Дуги и по-дружески помогаю тебе.

– Я знаю и буду всегда благодарна за это.

Она смотрела на спящую Герти. Дыхание у той было слабое.

– Сейчас она кажется умиротворенной, да?

Дуги кивнул.

– Интересно, слышит ли она нас.

Не успел он договорить, как Герти открыла глаза и подняла руку. Она открывала и закрывала рот, скривив губы.

– Вот, попейте, – подала ей Эллен стакан воды, но Герти отмахнулась от него.

Совершив невозможное для себя усилие, она подняла руку и жестом позвала Эллен подвинуться ближе. Она наклонилась и приставила ухо ко рту Герти.

– Что, Герти? Вы хотите что-то сказать?

Где-то глубоко, в горле, рождались звуки. Голосовым связкам было очевидно трудно справиться с задачей, которую сейчас перед ними ставила Герти. Но, испуская последнее дыхание, она вымолвила первые слова за последние шестнадцать лет.

Эллен выпрямилась, осторожно закрыла глаза Герти и повернулась к Дуги.

– Она заговорила, – почти шепотом пролепетала Эллен.

– Что?

– Она заговорила, Дуги, – выдавив из себя улыбку, повторила Эллен.

– Что она сказала?

– Она сказала «спасибо вам».

Дуги раскрыл руки, и Эллен упала ему на грудь, спрятав лицо в его белой куртке.

– Спасибо, Дуги. Это все благодаря тебе.

Доктор Лэмборн провел рукой по подбородку, на котором уже ощущалась щетина – нужно будет купить но-вую бритву. Не успел он поправить галстук, как, шурша по ковру, открылась дверь. Доктор встал поприветствовать пациентку.

– Это Эми, доктор Лэмборн, – объявила медсестра и подтолкнула девушку в кабинет.

– Не надо меня пихать, я и без посторонней помощи способна пройти в дверь.

– Она в вашем распоряжении, доктор, – закатив глаза, сказала сестра.

– Пожалуйста, присядьте, – пригласил доктор Лэмборн, указав на стул напротив себя.

Она плюхнулась на сиденье. Глаза метали гром и молнии, и он порадовался, что между ними надежный барьер – массивный стол из красного дерева. За годы работы ему приходилось сталкиваться с самыми разными пациентами, не единожды на него нападали, но никто никогда не действовал на него так, как эта молодая девушка. В мгновение ока она лишала его самообладания. Он сжал ладони и положил их перед собой на стол. Если она заметит, что они дрожат, всем будет только хуже. Он сделал глоток воды и прочистил горло.