Здесь и сейчас - Лидия Ульянова

Профессор рассердился моей естественной реакции:

– Вздор! Смею вас уверить, никто и никогда в ином воплощении не оказывался деревом или собакой. Только человеком. Все свои жизни человек проживает в человеческом теле.

Если так пойдет, то он выгонит меня взашей безо всякой помощи. Что ж, терять нечего.

– Боже мой, да откуда вам знать? – не выдержала я. До меня начала доходить бесцельность встречи. – Оттуда еще никто не возвращался.

– Я, вы правы, не самый видный авторитет в этой области. Но моя коллега Долорес Кеннон пользуется авторитетом непререкаемым, а мы с ней хорошо знакомы. Она отдала этой проблеме много лет жизни, даже бестселлер написала, «Между жизнью и смертью» называется. Можете почитать на досуге, увлекательно. Так вот, она утверждает, что не встретила ни одного человека, у которого бы не было прежних воплощений.

– Но зачем ворошить прошлое? Тем более прошлые жизни? Из любопытства? – Мой психоаналитик прочно вбил мне в голову, что жизнь – это то, что мы имеем здесь и сейчас. Здесь и сейчас.

– Что вы! Нет. Как вы изволили выразиться, ворошить прошлое иногда нужно для того, чтобы избавиться от проблем, которые одолевают нас в настоящей жизни и которые не поддаются решению с помощью других методов.

– А что, бывает и такое?

– Сплошь и рядом. Человек ходит, ходит к психоаналитику, эффект кратковременный или же его вовсе нет, эффекта. А проблема корнями уходит в предыдущее воплощение, не каждый умеет ее там искать.

– А вы, профессор, вот конкретно вы погружались в свои прошлые жизни? – Мне стало любопытно.

– Да, разумеется. Как раз Долорес мне помогала. И это во многом способствовало пониманию моих насущных проблем.

– Да, но какие существуют подтверждения тому, что это не игра больного воображения? Где доказательства?

– Хороший вопрос. В одной из своих жизней я, как и вы, видел свой дом и местность, где я живу. Я пошел в библиотеку и прочитал, что действительно на этом самом месте в те времена находился рыцарский замок, который впоследствии был разрушен. И на старинных гравюрах, приведенных в книге в качестве иллюстраций, я узнал этот самый замок, и даже разглядел окно своей комнаты.

– То есть вы считаете, что я в том видео вправду разглядела свой дом из прошлой жизни? Что я когда-то жила в России?

– Пока я ничего убедительно вам сказать не могу. Надо работать. Если вы не против.

Ух ты! Я ничуть не против! Совсем наоборот, мне вдруг страшно захотелось побродить по прошлым жизням, покопаться в них, наплевав на заветы психоаналитика про здесь и сейчас.

– А когда мы сможем начать?

Мне представлялось, что профессор Шульц должен как-то подготовиться к работе со мной – «замечательным случаем», – собраться с силами и мыслями, наметить какой-нибудь план. Я была готова к тому, что он ответит что-то вроде «к Рождеству», но он сказал:

– Да вот прямо сейчас, если нет возражений.

И я почувствовала, что возражения есть. Я не готова. Это только в мечтах и на словах все казалось легким и желанным, а когда дошло до дела, то я не могла с уверенностью сказать, что хочу окунуться в прошлые жизни. Как знать, чем это может обернуться для меня в дальнейшем. Мой земляк Ницше был определенно неглупым человеком, а он утверждал: «Когда смотришь в бездну, бездна в это время смотрит на тебя». Хотела ли я, чтобы на меня смотрели из бездны? Не уверена. Ну снятся мне сны по ночам. Подумаешь, экая невидаль! Всем снятся. Я уже почти привыкла. А что со мной будет происходить после этих сеансов? Неизвестно.

– Сейчас? Вот прямо сейчас?

Я все надеялась, что Маркус Шульц оттянет удовольствие, но ему это и в голову не приходило, «замечательный случай» он не собирался упускать:

– Сейчас. Вы что-то имеете против?

Мне не хотелось признаваться, что я многое имею против. В самом деле: заморочила голову Клаусу Амелунгу, теперь приехала и заморочила голову профессору. Для чего? Чтобы напоследок сказать: «Ох, простите, что-то я не расположена сегодня…»

– Нет-нет. – Вероятность того, что Маркус Шульц сейчас откажется от меня, тоже не нравилась. – А что именно вы будете делать?

– Я использую регрессивный гипноз, если вы согласны…

Я, кажется, нащупала ниточку для спасения:

– Гипноз? Профессор, дело в том, что я очень много читала про гипноз. И про методику гипноза. Вы сейчас встанете у меня за спиной, будете монотонно считать, потом прикажете мне отклониться назад или в сторону и поддержите меня руками… Ну и так далее. А я вместо того, чтобы погружаться, буду думать о самой методике и о том, что последует дальше. Боюсь, у нас с вами ничего не получится.

– Ну надо же! Вы в самом деле много знаете, – удрученно заметил профессор. – Этого я не учел. Что же мне с вами делать?

Он казался искренне расстроенным. Расстроенным упущенным «замечательным случаем», собственным бессилием и тем, что не оправдал возложенных на него надежд.

– Вот что… – попытался он реабилитироваться передо мной, – вот что, раз уж у нас сегодня не получается с гипнозом, то позвольте я проведу обычный расслабляющий сеанс. В качестве компенсации, так сказать. Вы ехали сюда, волновались, устали. А я немного улучшу ваше самочувствие. Не волнуйтесь, ничего страшного, просто приятная процедура.

Что ж, от приятной процедуры в качестве компенсации я не буду отказываться.

Я опустилась в низкое кресло, попыталась расслабиться, вытянув вперед ноги, и закрыла глаза.

– Представьте себе что-нибудь очень приятное, расслабляющее, – попросил профессор. – Например, вы где-то на отдыхе. Вы сидите так же, как сидите сейчас… Что вы представляете?

– Я? Я представляю, что я в Гармише. Я приехала сюда покататься на лыжах…

– Хорошо. Расскажите, что вы видите вокруг себя, что чувствуете.

– Я здесь с сыном, он недалеко, играет в дартс. А я сижу у камина и смотрю на огонь. – Я действительно почувствовала расслабленность, приятную истому, голос мой стал медленным и ленивым: – Мы недавно вернулись с горы, и у меня в тепле горят щеки, но это очень приятно…

– Хорошо. У вас горят щеки. А руки?

– Руки нет, им просто тепло. Я чувствую в руках усталость после катания. И в ногах тоже.

– Хорошо. А что надето у вас на ногах? Вы чувствуете на своих ногах обувь? Может быть, это домашние туфли? Или кроссовки? Расскажите мне.

Я в самом деле почувствовала, что на ногах у меня мягкие и удобные кожаные ботинки. Почувствовала и рассказала.

– Хорошо. А теперь почувствуйте, что было у вас на ногах чуть раньше, на горе.

– На горе? На горе на ногах были лыжные ботинки. Они у меня очень хорошие, хоть уже и старые… Я чувствую, как ногам моим в них комфортно. И голеностоп прочно зафиксирован…