Наследие времени. Секунда до - Мери Сейбл

— Все в порядке? Тебе больно?

Взяв ее за лицо обеими руками, он нагнулся, и она ощутила теплое дыхание на лице. Он был так близко, что она смогла размыто увидеть цвет его зеленых глаз и ярко-рыжие волосы, но лица так и не рассмотрела.

— Лучше не трогай меня, это запрещено. Я должна сама себе помочь, — она испугалась, снова подумав о том, что будет, если в ксанфате узнают, что к ней прикасался мужчина.

— Я не причиню тебе вреда. Не бойся, я только хочу помочь. Мы всегда помогаем раненым и тем, кто умирает, — он был настолько добр, что ей хотелось ему поверить. — Пока я буду промывать рану, расскажи о себе. Как тебя зовут? Как попала под власть ксанфы, не помнишь? — Ему хотелось побольше узнать о необычной девушке.

— Меня зовут Сатирра. Это имя дали мне амазонки. Я и сама не знаю, как попала в ксанфат. За день до того, как я покинула наш лагерь, я узнала, что мне всю жизнь врали. Они говорили, что наша ксанфа любит меня, и что она вырвала меня из пасти медведя. Но женщина, которая лечила меня, рассказала, что это было не так. Арда нашла меня в лесу с мужчиной, и все, что он успел сказать, — это про проклятого медведя, который оставил эти шрамы на лице и руке. Она отрубила мужчине голову и забрала меня с собой. Они говорили, что это медведь вырвал мне глаз и повредил руку, но, зная о том, на что варвары способны, думаю, это мог быть и тот мужчина. Поэтому мы живем, скрываясь от ваших глаз. Вы ненавидите женщин и издеваетесь над нами, — рассказывая это, она вновь вспомнила сон и пасть медведя, сомкнувшуюся на ее лице, но продолжала. — Наверное, это и вправду сделал со мной медведь, просто почему мне не рассказали, как нашли в руках у мужчины?

В таком состоянии Сатирра вовсе забыла обо всех правилах ксанфата. Всю жизнь амазонки прятались и заметали за собой следы, чтобы о них никто не узнал. Будто под воздействием волшебства, она доверила ему секрет существования амазонок. Обида на Арду отпечаталась в ее памяти сильнее всего, и рассказ о медведе с мужчиной было первым, что пришло ей в голову.

Когда она сбежала из лагеря, то отступать уже не хотела, но и в одиночку было страшно. Поэтому она шла по их следам, но держалась на расстоянии, чтобы они ее не заметили. Она не решалась присоединиться к ним и ждала удобного момента, чтобы проявить себя. И ведь она действительно спасла весь отряд, когда отвлекла варваров. Она справилась с тремя мужчинами, но ей помогли укрытие, внезапность и гнев, который копился на ксанфат за все время жизни в нем.

— Я многое успел повидать, Сатирра. И ты приравниваешь варваров ко всем мужчинам, но не все мы жестокие, как варвары. Поверь, в моем поселении никто тебя и пальцем не тронет. Я не знаю, почему держали в секрете твое появление в ксанфате, но, может, на это действительно была причина. Жаль, я не могу излечить твои шрамы: такое никому не подвластно, даже вождю.

Пока они разговаривали, он уже заканчивал закладывать мазь в ее рану. Она по-прежнему не разглядела его лица, но начала вспоминать, как Элен ей рассказывала о жизни за рекой. Вспомнив фразу, что не все мужчины так ужасны, она еще больше прониклась к незнакомцу доверием. Он встал и начал поспешно собираться, чтобы уйти.

— Постой, не уходи! Не оставляй меня, ты ведь даже не назвал свое имя!

Сил снова подняться у нее уже не было.

Ей очень хотелось рассмотреть его лицо, но зрение все еще подводило.

— Я скоро вернусь. Мне нужно привести сюда вождя, а пока отдыхай, — опомнившись, сказал он.

Его словно кто-то поторапливал, но, уже собравшись выйти, он остановился.

— Меня зовут Гаррет.

Пробыв в тишине и полудреме несколько часов, Сатирра попыталась снова открыть глаз, чтобы рассмотреть, где она находится. Все по-прежнему было расплывчатым, но небольшое количество света, проникающего со входа, где полотна не были прижаты плотно друг к другу, помогало увидеть очертания этого места. Шатер чем-то был похож на такой, в каких жили и амазонки. Только полотна именно окружали и сверху собирались в конус. Вокруг низкой кровати, где она лежала на шкуре, стояли полки с глиняными сосудами разных форм. На многих были изображены животные. Запах она

начала ощущать не сразу, но по мере того, как она приходила в себя, он стал навязчивым и явно был не самым приятным: словно травы горели. Ощупав пальцами шкуру, на которой лежала, она почувствовала грубоватую колкую шерсть. Взглянув на нее, она увидела, что та коричневого цвета, скорее всего медвежья.

Воздух вокруг был сухой, от этого очень хотелось пить, но дотянуться руками до сосудов лежа не получалось, нужно было встать. Побоявшись потерять сознание, она терпела першение в горле, из-за которого создавалось ощущение, будто изнутри режут ножом. Но тут уже послышался шум: кто-то шел по направлению к шатру. Полотна распахнулись, и внутрь вошел очень необычный высокий человек. Теперь она могла разглядеть лицо: перед ней стоял мужчина. Длинные черные волосы ниспадали до лопаток. Со лба пряди зачесаны назад так, что голова казалась длиннее. Виски были выбриты до блестящей кожи. Несколько необычных черных перьев были вплетены по всей длине волос, а на шее красовалось ожерелье из клыков хищных животных. У него было узкое, с выдающимися скулами лицо, вытянутый назад и уплощенный лоб, удлиненные глаза, крупный нос, маленький рот и выступающий закругленный подбородок. Цвет его кожи отличался, он был темнее и с красноватым оттенком. В руках человек сжимал посох из дерева песочного цвета и опирался на него же. Несколько морщин на лице подсказывали, что он уже был зрелым мужчиной, но тело под одеждой выглядело крепким. Льняная рубаха не облегала фигуру и доходила ему до колен. Мужчина дружелюбно ей улыбнулся и слегка наклонил голову в знак приветствия.

— Гаррет, это вы? — удивленно спросила она, подумав о том, что рыжие волосы и зеленые глаза ей просто приснились.

— Нет, дитя, мое имя Анункасан. Я пришел проведать тебя. Гаррет мне сказал, что тебе уже лучше, — его глубокий грудной голос совершенно отличался от голоса Гаррета.

Его хрипотца была очень красивой. На миг она забыла, где находится, но, спохватившись, снова заговорила.

— Вы так странно выглядите. Я мало видела мужчин, точнее единицы, но вы отличаетесь от всех.

Она заинтересованно разглядывала его. Зрение к ней практически