Окончательный диагноз - Чингиз Абдуллаев

– Извините, Абрам Моисеевич, что мы беспокоим вас в субботу,– начал, немного волнуясь, Потапов, – но мы проводим расследование по фактуубийства вашего соседа, академика Глушкова. Поэтому мы вынуждены беспокоитьвсех его соседей, в том числе и вас.

– Я понимаю, – сказал Перельман. – Мы были потрясеныубийством Федора Григорьевича. Вчера к нам приходили ваши коллеги изпрокуратуры и… Как называется это ведомство?..

– ФСБ, – подсказала супруга.

– Спасибо, Клавдия. Правильно, ФСБ. Нас уже допрашивали. Ноесли вы считаете, что нужно продолжить разговор, мы согласны.

Потапов оглянулся на Дронго, словно передавая емуинициативу.

– В ту ночь вы ничего не слышали? – спросил Дронго.

– Ничего, – ответил Перельман. – Если бы отсюда были слышнывыстрелы, я бы сразу позвонил в милицию. Или хотя бы вызвал охрану. Нет, мыничего не слышали.

Его супруга сидела молча, скрестив руки на груди, словнодавая понять, что ничего не скажет непрошеным гостям. И не разрешит ничегорассказывать мужу.

– Вы его хорошо знали? – спросил Дронго.

– Очень хорошо, – подтвердил Перельман. – Знаете ли, у насраньше была собственная дача. В другом месте. Но на ее содержание и охранунужно было тратить огромные деньги. У меня и у моих детей таких денег не было.И тогда мы решили продать дачу, а Федор Григорьевич предложил мне, каквице-президенту Академии наук, эту дачу в Жуковке. И хотя я сильно сомневался,что это осуществимо, тем не менее он сам провел решение, и мне выделили вотэтот дом, в котором мы живем уже много лет. Раньше, когда была жива его перваясупруга, мы часто ходили друг к другу в гости.

– А сейчас перестали?

Перельман оглянулся на жену. Она сохраняла непроницаемоевыражение лица. Он пожал плечами:

– У него молодая жена, другие интересы. Мы стали меньшеобщаться…

– И перестали ходить друг к другу в гости? – настаивалДронго.

– Мы стали меньше общаться, – повторил Абрам Моисеевич.

Его супруге явно не нравился настойчивый следователь.

Но Дронго продолжал:

– Вы хорошо знаете его семью?

– Мне казалось, что знаю. Его старшая дочь училась с нашеймладшей. У них прекрасный сын Олег. Добрый, внимательный, ласковый. Сейчас унего семья, дети-близнецы. Олег бросил науку и начал заниматься бизнесом,кажется, поставками продуктов. Прежнюю супругу Федора Григорьевича мы хорошознали, дружили, много общались.

– Какой он был человек?

– Хороший. Порядочный, прямой, честный. Бескомпромиссный. Явсегда удивлялся, как он может работать в нашем правительстве. Такие люди тамобычно долго не задерживались. Его уважали все. Но он дважды подавал вотставку. Вы знаете много чиновников, которые подали в отставку с подобныхмест? И по собственному желанию? Вот почему я считаю, что Федор Григорьевич былодним из самых порядочных и принципиальных людей, коих я знал за время своейжизни.

– Прекрасная характеристика, – кивнул Дронго.

– Ничего другого я сказать не могу.

Абрам Моисеевич повернулся к жене и покачал головой. Емуявно не хотелось, чтобы она вмешивалась в разговор. Но она нервничала. Былозаметно, с каким трудом она сдерживает свое волнение.

«Почему она так волнуется? – подумал Дронго. – Почему однолишь упоминание имени Глушкова приводит ее в такое состояние? Нужно понять, чтопроисходит».

– Когда в последний раз вы были на даче Глушкова? – спросилДронго.

Перельман еще раз посмотрел на супругу. Она тяжеловздохнула, но снова промолчала, давая возможность мужу самому ответить навопрос.

– Несколько лет назад, – помрачнел Абрам Моисеевич. – Точноя не помню. Мы не фиксируем свои визиты к соседям.

– И вы не можете вспомнить, когда в последний раз были вгостях у вашего коллеги по академии? – не поверил Дронго. – Даже с учетом тогофакта, что именно Глушков пробил вам эту дачу?

– Мы стали меньше общаться, – не выдержав, вмешалась супругаПерельмана и обиженно добавила: – Вы нас так допрашиваете, как будто мы убилисвоего соседа.

– А почему вы решили, что его убили? Ведь в сообщении обэтом не говорилось.

– Молодой человек… – вспыхнула супруга Перельмана.

– Клавдия… – испуганно попросил он.

– Ничего, – отмахнулась она от мужа. – Молодой человек, –повторила она, обращаясь к Дронго, – должна вам сказать, что нам не нравитсяманера, в которой вы ведете допрос. Почему вас так интересуют наши отношения сГлушковым? Вам же объяснили, что мы уже давно не были в соседнем доме.По-моему, этого вполне достаточно.

– Возможно, – согласился Дронго. – Но ваша дочь училась водном классе с Аллой, дочерью Глушкова. Вы ведь сами об этом сказали. Но,видимо, забыли добавить, что она до сих пор поддерживает с Аллой неплохиеотношения. Или я ошибаюсь?

– При чем тут наша дочь? – высоким голосом спросила КлавдияПерельман. – Мне кажется, вы уделяете нашей семье слишком большое внимание.

– Ваша дочь бывала на даче у Глушкова? – Дронго не собиралсясдаваться.

– Хватит! – поднялась со своего места Клавдия. – Мы большене хотим с вами разговаривать.

– Клава… – попытался вмешаться Перельман.

– Неужели ты не понимаешь, зачем они пришли? – рассерженновоскликнула его супруга. – Они хотят втянуть в эту историю нашу Алину. Я непозволю…

– Мама, – неожиданно раздался голос у нее за спиной, – ненужно кричать. Может быть, они уже все знают и поэтому пришли именно к нам.

Все обернулись. В дверях стояла высокая молодая женщина леттридцати. Под глазами у нее явно обозначились темные круги. Очевидно, смертьГлушкова она переживала гораздо сильнее своих родителей. Овал лица у нее былотцовский, с несколько вытянутым подбородком. Но остальные черты и цвет глазбыли от матери. Она была гораздо красивее своей матери. Хорошо сложенная,зеленоглазая, она стояла у дверей и смотрела на присутствующих. На ней былачерная прямая юбка и темный джемпер, волосы собраны сзади в пучок.

– Хватит, мама, – обратилась она к матери. – Следователи неприезжают просто так. Неужели ты не понимаешь, почему они здесь?

– Алина! – возмущенно сказала мать. – Ты с ума сошла! Зачемты вообще спустилась?

– Услышала твой громкий голос и решила, что мне нужноприсутствовать при разговоре.

– Я не хочу, чтобы тебя допрашивали, – разволновалась мать.– Это наше с отцом дело, и ты не вмешивайся.