Вечность в тебе - Аннэ Фрейтаг

Я ищу песню в Spotify и включаю ее. И, как только музыка начинает играть, мне хочется всего и сразу. Смеяться и плакать еще сильнее, надеть хозяйственные перчатки и танцевать, лечь в постель и никогда больше не вставать. Надеваю наушники, включаю их и жду, пока они подключатся к ноутбуку, после чего отодвигаю его, встаю и закрываю глаза.

Я снова ребенок. И мой брат все еще со мной. И мы прыгаем на диване.

А потом я танцую. Одна. В своей комнате.

Джейкоб

Двери открываются, и первые ученики покидают здание. Кто-то поодиночке, другие – группами. Я ищу в толпе лицо Луизы, ее безволосую голову или голубую шапочку. Еще два часа назад мне казалось, что неплохо было бы ее забрать. Но теперь я уже не уверен в этом. Что, если она злится? Я бы на ее месте разозлился. Мне хотелось ей ответить, но я не знал, что написать. Любая моя попытка казалась банальной или неправильной. А в какой-то момент стало уже слишком поздно. Я верю, что для каждого ответа существует определенный временной отрезок. А потом уже все. Если так, я свое время упустил.

Я слушаю песню номер три в своем плей-листе «Луиза»: «Dark Red» Стива Лейси. Он поет мне прямо в душу. Его текст – это мои мысли. Хотел бы я уметь их отключать.

Смотрю, как несколько учеников подходят к велосипедным стойкам. Тем самым, у которых раньше ставил свой велосипед и я. Тот же школьный двор и та же баскетбольная площадка. Это место похоже на старого знакомого, с которым ваши пути разошлись, и вы по нему не скучали. И все же я снова здесь. Потому что не мог перестать думать о ней. О том, как она смотрела на меня, когда я вручил ей торт. По-детски, счастливая и какая-то беззаботная. Она выглядела именно так, как следует выглядеть в свой день рождения.

Она ночевала на диване, а я не спал ни секунды. Я лежал без сна в постели и слушал музыку. И не мог перестать думать о том, что друг от друга нас отделяют только две двери. Что она очень близко ко мне и в то же время недостаточно. Пот выступил у меня на лбу, а руки похолодели. Это похоже на инфекцию.

Прошлой ночью мне приснилось, что я стою в ванной. Это была большая комната с квадратной белой плиткой и старомодными дозаторами для мыла. Мыло было розовым. Комната походила на одну из душевых комнат в моем боксерском клубе. Видавших виды, но чистых. Я опирался на раковину и смотрел в зеркало. Точнее, на свой правый глаз. На вену, которую ощущал при каждом моргании. Она была толстой и вздувшейся, как дождевой червь, на которого кто-то наступил. Как кишка. Я не двигался. Только рассматривал выпуклую область, переход от красного к белому. И тут, совершенно внезапно, мой глаз лопнул. Как раз в том самом месте: между веной и глазным яблоком.

Когда я проснулся, моя кровать была мокрой от пота. Но первое, о чем я подумал, был не мой глаз. Это была Луиза.

И тогда я понял, что должен ее увидеть.

Луиза

Вот он стоит. И смотрит на меня так, будто мы на свидании. У Джейкоба серьезное лицо, и он с головы до ног одет в темно-синий цвет. Темно-синие джинсы, темно-синие кроссовки, темно-синяя куртка.

Чем ближе я к нему подхожу, тем холоднее становятся мои руки. Я рада его видеть. Но ему этого не показываю. Останавливаюсь перед ним и безучастно смотрю на него. Он стоит, и я стою. Мы становимся препятствием, которое огибают все остальные, как воды реки вокруг каменного валуна.

– Привет, – говорит он.

– Привет, – говорю я. – Что ты здесь делаешь?

– Зашел за тобой.

– Почему?

Он на мгновение опускает взгляд в землю, но затем снова смотрит мне в глаза.

– Просто так. А что, нельзя?

Не раздумывая, я просто качаю головой, и уголки его рта подергиваются. Это почти улыбка.

– Почему ты не ответил на мое сообщение? – спрашиваю я.

– Потому что я идиот, – отвечает он.

Я ожидала услышать вынужденные оправдания или ложь во спасение. Но то, что он говорит правду, обезоруживает меня. Может, потому, что ее так редко приходится слышать. Я улыбаюсь, и это, очевидно, удивляет Джейкоба не меньше, чем его ответ удивил меня.

– Ладно, – говорю я.

Он поднимает брови:

– И все?

– Да. – Пауза. – Но только в том случае, если с этого момента ты будешь отвечать на мои сообщения.

Он кивает. И с этим вопросом покончено. Несколько секунд мы неподвижно стоим друг напротив друга, а потом Джейкоб спрашивает:

– Ты голодна?

А я отвечаю:

– А как же.

Джейкоб

Когда открываю входную дверь, то чувствую себя странно. Я стараюсь не обращать на это внимания, делаю шаг в сторону и пропускаю Луизу вперед. Ее плечо касается моей руки.

– Ты любишь пасту? – спрашиваю я.

– Мне хватит и куска хлеба, – отвечает она.

«Кусок хлеба». Я иду на кухню, и Луиза следует за мной. Тишина неприятна, она настолько громкая, что близость Луизы странным образом вызывает у меня беспокойство. Это чувство мне незнакомо. Как будто это не мое тело. И не моя голова. Как будто я кто-то, кто заглядывает мне через плечо. Судорожно соображаю, о чем бы ей рассказать, но в голову ничего не приходит. Я не из тех, кто много говорит, и за последние несколько дней не пережил ничего примечательного. Во всяком случае, ничего такого, о чем стоило бы рассказать. Я работал и думал о ней. Вот и все.

– Вчера пришло второе письмо от моего брата, – вдруг говорит Луиза, и одна эта фраза полностью меняет атмосферу. Она становится доверительной.

– Что там написано? – спрашиваю я.

Луиза садится за стол.

– Что мне нужно найти себе хобби.

– Хобби?

Луиза кивает и рассеянно перебирает пальцами. Они миниатюрные, как и все в ней. Когда она поднимает глаза и замечает мой взгляд, я отворачиваюсь и достаю из шкафа кастрюлю. Я наполняю ее водой и, добавив соль, ставлю на плиту.

– И? У тебя уже есть идеи? – спрашиваю я.

– Нет. Я не любитель хобби. – Короткая пауза. – Именно поэтому он это делает.

Я сажусь рядом.

– Хорошо, а что ты любишь делать? Что для тебя важно?

Какое-то мгновение она колеблется, но потом говорит:

– Музыка, – и тут же добавляет: – Но я не хочу учиться играть на каком-то инструменте.

Я хмурюсь.

– А почему нет?

– Потому что не хочу портить себе музыку, – говорит она.

Я не могу не улыбнуться.

– Понятно. – Короткая пауза. – Значит, никаких инструментов.

– Да, никаких.

Вода закипает, и я встаю. Достаю из кухонного шкафчика вскрытую упаковку пасты Barilla и банку измельченных томатов, высыпаю макароны в кастрюлю и устанавливаю таймер своего телефона на двенадцать минут. И вдруг Луиза оказывается рядом со мной. От нее хорошо пахнет.