Императрица - С. Дж. Кинкейд

– Немезида, надо туда слетать.

Я потрясенно на него уставилась.

– Туда? В… в Транссатурновую систему?

– Да, – с вызовом улыбнулся Тайрус. – До тех мест всего пара дней в субпространстве. Самый мощный корабль, «Гера», по-прежнему в нашем распоряжении, и он в прекрасном состоянии.

– Куча пилигримов пытались туда попасть, но никто не вернулся.

– Два варианта: либо они нашли Интердикта и остались, либо не нашли, и кто-то не захотел, чтобы правда всплыла.

Второй вариант показался мне зловещим, однако он очень многое объяснял.

– «Гера» не какой-то хлипкий кораблик, что можно легко уничтожить исподтишка, – настаивал Тайрус с горящими глазами. – А если кто-то и рискнет… то лишь прибавит доказательств к моей теории, которые можно потом использовать. Допустим, Интердикт, как я и подозреваю, просто выдумка священников, тогда угроза разоблачения вынудит их пойти у нас на поводу, не так ли?

Я встала за ним и положила руки ему на плечи. На путешествие уйдет всего несколько дней – и да, награда того стоит.

– Когда отправляемся?

Все знали, откуда пошла вера гелиоников. Саролвана была ярой приверженкой старой религии и решила отправиться в паломничество, дабы отыскать Землю. Большинство тех, кто пытался, не вернулись.

Она возвратилась, однако Землю не нашла.

Вместо этого Саролвана наткнулась на Транс-сатурновую систему, ни с чем не сравнимое волшебное царство звездного света. Она отринула старую веру и за время отшельничества получила знания от самого Живого Космоса. Затем Саролвана вернулась в молодые колонии, откуда была родом, но оказалось, все, что она некогда покинула, давно погибло. Саролвана же обрела вечную юность. Ей было более трех сотен лет, а выглядела она на двадцать пять.

Саролвана стала нести весть о Живом Космосе. Поначалу у нее было совсем немного последователей. Тогда она решила доказать всем свою правоту и покинула учеников, дав клятву вернуться, когда они состарятся. За те десятилетия, что прошли с тех пор, как Саролвана вновь отчалила в звездное царство, многие потеряли веру.

А она вернулась, такая же юная, как в день отъезда… вернулась к старикам.

Это была не фальшмолодость, а самая что ни на есть настоящая. Так Саролвану отметил божественный Космос. Когда люди воочию убедились, что она стала бессмертной, число последователей резко возросло. Но некоторые задавали вопросы, на которые Саролвана не могла ответить так, чтобы они поняли, и она стала делиться с ними химическими препаратами, дабы раскрыть их разум и даровать знания, полученные в звездном царстве. Слушая дивный звучный голос проповедницы, одурманенный адепт мог познать просве щение.

Современники скептически относились к «звездному культу», считали, что так молодежь оправдывает употребление наркотиков, искали «научные» объяснения бессмертию Саролваны. Чтобы сдержать распространение новой религии, власти даже издали специальные законы. Тогда Саролвана собрала самых верных учеников и вместе с ними отправилась в звездное царство. Благословленные ее бессмертием, они вернулись, не постарев ни на день, того же возраста, что и их правнуки. Вера получила новый толчок.

Однако все равно оставались те, кто сомневался. Во время последнего, судьбоносного визита Саролваны в колонии, ее, глас Живого Космоса, схватила группа озлобленных людей. Они заявили, что истинного союзника мыслящего, сознательного, чувствующего Космоса, конечно же, нельзя убить. А потом бросили пленницу на звезду, где она и сгорела.

И все же Саролвана не умерла – не по-настоящему. Тот, кого позже провозгласили первым Интердиктом, отринул отчаяние и услышал голос проповедницы. Она сказала, что в смерти влилась в сердцебиение Живого Космоса, как и положено всем добрым гелионикам. Во имя Саролваны этот Интердикт навсегда удалился в Священный город, дабы учить там священников и рассылать их во все уголки галактики. Гелионики обладали исключительным преимуществом: бессмертием, способностью жить, пока другие старились и умирали. Культ Саролваны разросся и теперь доминировал в галактике.

Прошли века, пока первый Интердикт сам встретил звезду, но на смену ему пришел второй, затем третий. Сейчас им был Ортанион, чья массивная хрустальная статуя возвышалась надо мной в «Пенумбре». По словам священников, он правил гелиониками уже половину эры.

Невозможно ни для кого из людей.

И теперь нам с Тайрусом предстояло выяснить правду. Так или иначе.

* * *

Раз уж имелась совсем нешуточная возможность, что эта затея выйдет нам боком, мы с Тайрусом прикинули свои шансы. Был лишь один человек, никак не связанный с политикой Хризантемы, зато имеющий личные счеты с Пасусом, кто мог выступить объективным наблюдателем.

– Что это? – спросила Нивени, когда я дала ей электронный документ.

– Просто мера безопасности. Если через месяц мы не вернемся, он сам откроется, и ты прочтешь, куда и почему мы отправились. Большего сказать не могу.

Нивени увидит документ, только если случится непоправимое и мы погибнем. В таком случае люминарцы смогут использовать эту информацию в свою пользу.

А пока остальная галактика даже не заметит, если мы с Тайрусом пропадем на несколько дней. Его ближайшие советники решат, что император попросту вздумал полюбоваться местной дикой природой, некстати закрывая глаза на охватывающие империю волнения.

Впрочем, Тайруса нельзя было назвать первым Домитрианом, склонным к эксцентричным поступкам.

– Издержки передачи власти по наследству, а не по заслугам, – как говорил Тайрус.

Если все пройдет по плану, мы вернемся задолго до смерти Дивинии и получим отличный козырь, чтобы заставить священников активизировать скипетр. Тогда нам не страшна ярость Пасуса, припертого к стенке смертью Дофины. Тайрус обретет невероятную мощь.

Если план сорвется, Дивинии все равно конец. Мы затеряемся в Транссатурновой системе, как многие пилигримы до нас. В империи не останется претендентов на скипетр Домитрианов, и вся система неминуемо изменится. Может, оно и к лучшему.

Конечно, был и третий – сомнительный – вариант: что мы станем первыми за столетия простыми людьми, кто войдет в Священный город и увидит Интердикта.

Нельзя исключать и эту вероятность.

У нас не было возможности побездельничать те пять дней в субпространстве, что отделяли нас от Транс-сатурновой системы. Мы собирали дань Интердикту – на случай, если Тайрус ошибся и мы все же достигнем Священного города. Строго говоря, подношение вышло ерундовое: специи, драгоценные камни (некоторые выковырнули прямо из стен «Геры»), предметы искусства и даже несколько книг.

Пока мы летели, я все поглядывала на Тайруса. Казалось, он снова и снова задавался каким-то вопросом.

– Прекрати, – приказала я.