Императрица - С. Дж. Кинкейд

– Я хороша в своем деле.

И пошла вверх по лестнице с ножом в руке. Гладдик Атон сидел на полу в самой глубине комнаты из матового стекла. Горящая масляная лампада озаряла его золотистым светом. Гладдик не шевелился, пока не услышал мои шаги. Из его волос исчезли привычные золотые ленты; на фоне скученных домов и долины, ведущей к темным громадам холмов, он казался таким хрупким.

Нет, не холмов. Те слишком маленькие.

Гор.

– Я знаю, зачем ты пришла, – дрогнувшим голосом начал Гладдик. – Можно… Пожалуйста, не могли бы мы подождать двадцать минут?

– Почему именно двадцать?

Он резко обернулся на звук моего голоса.

– Сидон… Немезида?

Я кивнула. Когда-то он за мной бегал, потому что принимал меня за Сидонию. Я тоже с ним флиртовала согласно тогдашней роли. А потом увидела, что он собой представляет, и прогнала прочь. Гладдик не стоил моей Донии.

Я подошла ближе. Он уставился на мой чуть искривленный нос – будто без него не понял, что это и правда я. Мало кто из естественно рожденных женщин мог похвастать таким ростом. Гладдик бросил взгляд на клинок в моей руке, с трудом сглотнул и отвер нулся.

– Через двадцать минут начнется рассвет. Здесь даже ночью звезд не видно, слишком плотная атмосфера. Но я хотел бы смотреть на звезду, когда ты… когда я умру.

– Я подожду.

Я села позади Гладдика и приготовилась ждать обещанные двадцать минут.

Тишину гелиосферы нарушало лишь лихорадочное дыхание Гладдика. Он не двигался, но буквально излучал ужас. До моего прихода Гладдик казался вполне спокойным, но когда часы стали отсчитывать последние минуты, его начало трясти. Я сидела прямо за ним, на случай, если он запаникует и попытается сбежать, а сама пока оглядывала гелиосферу, прикидывая, что Гладдик может использовать в качестве оружия. Лучше всего подошла бы горящая лампада.

Вообще-то, что бы он ни придумал, я все равно одолею его и убью. Однако я ожидала встретить сопротивление.

А он ничего не предпринимал.

– Ты что, даже сбежать не попробуешь? Или кинуться на меня?

– Все без толку.

– Разумеется, но ты все равно покойник. Я бы рискнула.

Он судорожно вздохнул. В лампаде догорали остатки масла.

– Я знаю правила. Отец всегда говорил, что я ходячее разочарование. Он не будет долго скорбеть. Я… я тебя не виню. Императора тоже. Не мучься совестью.

– Не буду, – озадаченно пообещала я.

Полночно-черное небо над нами посветлело до глубокого фиолетового оттенка. На горизонте змеилась сверкающая оранжевая полоса. Я следила за Гладдиком, но невольно залюбовалась зрелищем. Фиолетовый превратился в яркий пурпур, окаймленный ярко-розовыми и оранжевыми облаками; полоса на горизонте ширилась, окрашивая горы в золото.

Наверное, таким видели солнце наши древние предки. Все эти деревья между нами и горизонтом, все пики, казалось, сияли; залитые ослепительными лучами горы будто меняли размеры и форму.

На планетах душно, грязно, здесь кишат вирусы и микроорганизмы. Небеса открыты любой угрозе из космоса, а местные жители даже не сознают, как уязвимы. Я твердила себе это, но где-то в самой глубине души, в какой-то примитивной ее части, проснулось нечто похожее на человечность, которую так и не выжгли из моего генетического кода. От потрясающей картины у меня по коже побежали мурашки. Вот что хотел напоследок увидеть Гладдик. Пора нанести удар.

Вот только мышцы отказывались повиноваться.

Если оставить его в живых, Тайрус будет выглядеть слабаком. Все решат, что это был блеф, что все его угрозы блеф, поэтому лучше убить Гладдика, чем потом столкнуться с куда большим количеством врагов.

Гладдик затрясся. Он знал, что в любой момент, в любую секунду… Лампада рядом с ним догорела.

Он смирился с тем, что мне предстояло сделать. Таков наш мир, таковы в нем правила. Это наша империя, система, порядок. Тайрус мечтал многое в нем перевернуть, но основы жизни и смерти остаются неизменны. Связь между любовниками, между родителем и ребенком столь мощное оружие, что его нужно использовать в тяжелые времена. Атон объединился с Пасусом, прекрасно зная, чем это обернется для сына. И просто принес в жертву собственное дитя. Значит, должен увидеть последствия.

– Звезды, ну чего ты ждешь? – не выдержал Гладдик и внезапно разрыдался, спрятав лицо в ладони.

Я беззвучно встала, запустила пальцы ему в волосы и дернула его голову назад, обнажая горло. Один быстрый удар. Я уже столько раз это делала.

Однако поймала себя на том, что снова смотрю на небо. Когда живешь в бесконечной темноте и думаешь о звездах, как о чем-то далеком, сложно понять… что мы все, в сущности, песчинки в масштабах Вселенной. Меня захлестнула странная меланхолия, словно на миг я отступила от привычных рамок и увидела то, что никогда прежде не замечала. Как быстротечны наши жизни – крохотный всполох на реке времени. Раньше я считала, что атмосфера – всего лишь оболочка, но теперь столкнулась с этим причудливым богатством красок. Как странно. А ведь она казалась мне совершенно неинтересной.

В первые годы жизни я видела лишь силовое поле и стены корраля. Небо нам не показывали – похоже, умышленно. Нас ковали, точно клинок, пока мир не сужался до биения собственного сердца – и того, которое предстояло остановить.

И тут поток мыслей прервался.

Теперь я выше всего этого. Не так ли? Так ли уж необходима эта смерть? Правда ли у меня нет иного выбора?

«Ты хочешь, чтобы я больше тебе не лгал, – сказал Тайрус, – а я хочу, чтобы ты больше не давала мне для этого повода».

Повода. Например, тайком разыскать Гладдика и прикончить его из страха, что Тайрус может не одобрить мой поступок. Но ведь я и сама не хотела этого делать. Не хотела убивать безвредного парня, которого даже презирать не за что. Тайрус не был дураком. Он сумел бы защититься, если надо. Точно сумел бы. А я после смерти Донии до ужаса боялась вновь ощутить боль потери. Настолько боялась, что забыла: задолго до моего появления Тайрус годами боролся за жизнь и уже убивал из самозащиты.

Ему не нужен клинок или дьяболик.

Ему нужна императрица.

Я выпустила темные волосы Гладдика и пригладила большим пальцем то место, за которое тянула – словом, утешила, как смогла.

– Я тебя не убью. Уходи.

Гладдик вытаращил на меня свои зеленые глаза.

– Иди, – повторила я.

Он открыл и закрыл рот, затем осторожно шагнул прочь, будто ожидая, что я передумаю, что все это лишь жестокая шутка. Наконец смелость подвела беднягу, и Гладдик побежал. Его шаги загрохотали вниз по лестнице, он едва не спотыкался от спешки.

Пару секунд спустя раздались другие шаги. Нивени заглянула в гелиосферу и озадаченно уставилась на меня.