Леди и Некромант - Екатерина Воронцова

— А мы?

— А мы прогуляемся по рынку… тебе одежки прикупить надобно…

С этим я не стала спорить, но лишь заметила:

— Денег нет.

Но есть украшения, которые я благоразумно прихватила с собой. Все же альвинийские шелка, может, и бесконечно изящны, но чувствую я себя в них голой.

— Не бери в голову, — Грен отмахнулся. — Тихон…

— Здесь неспокойно. — Тихон остановился и повел головой. — Ревность. Кровь. Смерть.

И разрушения.

Очаровательно. Но Грен к этой тираде отнесся с величайшим вниманием.

— Ты видел?

Альвин нахмурился и за ухо себя дернул. Этак он без ушей остаться рискует…

— Здесь неспокойно…

— Да понял я, понял.

— Ливи…

— Глаз с нее не спущу. — Грен дернул меня за руку. — Но ты же понимаешь, девочка не может ходить вот так… благородная лайра…

Он говорил что-то про лайр, про моду провинциальную и стереотипы, в которые альвинийские шелка никак не укладывались, про рынок, продукты и необходимые вещи… и, не смолкая ни на мгновенье, упорно тянул меня за собой.

Улочка.

И еще одна.

Похожи друг на друга, что сестрицы-близнецы. Даже белье одинаковое — полотнища простынь, белые паруса рубах и длинные чулки, прихваченные деревянными прищепками.

Но вот очередная улочка вывернулась и вывела нас на рыночную площадь.

— Вот, — Грен распростер руку, — там мы найдем все, что нужно.

Не сомневаюсь. Но я в первое мгновенье просто ошалела.

От звуков.

Квохтали куры, верещали поросята, орали люди, и не только, кажется, люди…

От запахов — сразу и навоза, и благовоний, и сдобы свежей, и еще чего-то. Хотелось чихать и кашлять, а дыхание перехватило.

От красок.

Вдали виднелось приземистое здание о дюжине колонн. Перед ним в центре площади вздымался массивный куб постамента, на котором уцелели полторы ноги. А все остальное пространство занимали… дома и домишки, махонькие соломенные шалашики, да и просто разостланные на земле платки. Телеги и тачки. Возки. Люди, которые стояли.

Сидели.

Бродили меж рядов.

Ругались.

Торговались. Просто были…

— Главное, лицо держи, — сказал Грен, подхватывая меня под руку. — И помни, благородную лайру тронуть не посмеют…

— Грен. — Все же мне было крепко не по себе. Я с трудом справилась с приступом паники: никогда не любила толпы, а уж такой — и подавно. — А с чего вы решили, что я… что…

— Лайра?

— Д-да…

Я не называла титула. Титула у меня не было, не считая того, бабкиного, оставленного ею ради великой любви.

— Так по тебе ж видно.

— Видно?

Нет, манеры многое дают, но вот чтобы с ходу…

— Посмотри, — Грен указал на ближнюю бабу, которая сидела, окруженная плетеными корзинками. В одних лежали круглые желтые яйца, в других — редис или вот еще круглые зеленоватые помидоры. — Вот у нее нет ни капли благородной крови. По вам, людям, сразу видать, кто кем рожден.

Баба как баба.

Широка в кости. Короткошеяя. И лицо такое, грубоватое. Но это еще не повод… или… что я знаю о мире нынешнем?

— А она? — я указала на другую торговку, которая торопливо что-то объясняла крупному мужичку, то и дело выхватывая из корзины то один, то другой пучок трав. Мужичок морщился и покупать не спешил.

— И она… они все…

И эта была крепко сбитой.

Не сказать чтобы некрасивой, но…

То есть я тонка в кости, спасибо бабкиным генам, изящна…

— Твои волосы, — продолжил Грен, осторожно коснувшись косы. — Такие возможны только у лайр… твои глаза…

Ясно.

Фенотип определяет положение в обществе? Идея неоригинальна, но вот впервые сталкиваюсь с реализацией.

— Ты лайра, Оливия, — сказал Грен. — А эти… от осинки не родятся апельсинки. Я не знаю, откуда ты пришла и что случилось там. Захочешь — расскажешь сама…

Вряд ли мне поверят.

А если и поверят, то… лучше быть благородной лайрой с туманной перспективой защиты дальней родни, нежели безвестной попаданкой.

Поэтому помолчу.

— …но здесь достаточно взгляда, чтобы понять, кто перед тобой.

— Спасибо.

— Идем, — Грен подал руку. — Нас ждут великие дела.

Жертвы вывертня числом три лежали в городской лечебнице, которая, к величайшему удивлению Ричарда, не только работала, но пребывала в состоянии вполне себе приличном. Располагалась она сразу за особняком градоправителя, занимая невысокое двухэтажное строение весьма скучного вида. Ни тебе колонн, ни ступеней, ни статуй, зато глубокий и тихий подвал, сгодившийся в качестве мертвецкой.

— Первых мы похоронили, — извиняющимся тоном, каковой, как понял Ричард, был для него привычен, произнес Тарис.

Он отчаянно потел, хотя в мертвецкой царил изрядный холод. И отнюдь не благодаря стабилизирующему артефакту. Этот если и работал, то на последнем издыхании, о чем Ричарду немедля сообщил местный медик и в тоне, который подразумевал, что прямой долг Ричарда — вдохнуть в указанный артефакт если не новую жизнь, то силы.

Сил лишних не было.

Совсем не было.

А надежда, что стражники ошиблись, умерла, стоило лишь взглянуть на тело.

Девушка на оцинкованном столе была нага и при жизни довольно симпатична. Конечно, не лайра, далеко не лайра. Кость широкая. Кожа жестковатая, смуглая и с характерной для южан желтизной.

Осматривать тело не мешали.

Тарис вздыхал, прикладывая то к одному глазу, то к другому платок. Нос он заблаговременно заткнул восковыми шариками и теперь шумно дышал ртом.

А ведь не воняло.

Да и сама мертвецкая была вполне себе прилично устроена.

Сводчатый потолок. Десяток ламп, из которых, правда, активировали две — сами понимаете, господин некромант, в нашем захолустье штатный маг бюджетом не предусмотрен. Массивные ванны с сухим льдом. И пара столов для обмывания.

Тележка с инструментом.

— Ее я не трогал. — Медик, представившийся Ганцем, стоял, скрестив руки на груди.

Ричарду он напоминал богомола. Высокий. Тощий. С непропорционально длинными руками и широкими массивными ладонями. Голова приплюснута, вытянута, глаза навыкате.

— Почему? — Ричард не без труда перевернул тело. — Протокол…