Край земли. Прогулка по Провинстауну - Майкл Каннингем

Они назвались «Провинстаунской труппой» и начали ставить более сложные спектакли в ветхой рыбацкой лачуге на пирсе Льюиса, принадлежавшей Мэри Хитон Ворс, одной из первых писательниц, поселившихся среди рыбаков Провинстауна. Что начиналось как забава, вскоре приняло куда более серьезный оборот — члены «Труппы» поняли, что работа, за производство которой никто не возьмется в Нью-Йорке, может быть выполнена в Провинстауне за небольшие деньги или же вообще бесплатно. Джигу Куку, лидеру группы, все это виделось своего рода подобием «Театра Аббатства» в Дублине. О том, что стало в итоге именоваться Великим летом 1916 года, Сьюзен Гласпелл писала: «Мы лежали на пляже и обсуждали пьесы — каждый тогда что-то писал, или репетировал, или изготавливал декорации. Жизнь была цельной, работа и досуг — неделимыми». Именно тем летом члены «Провинстаунской труппы» впервые поставили пьесу Юджина О'Нила «К востоку на Кардифф» — и в качестве режиссера выступил сам автор.

* * *

Отец Юджина О'Нила, успешный актер, отправил сына на сухогрузе в Буэнос-Айрес, надеясь, что долгое путешествие излечит его от излишнего пристрастия к алкоголю и привычки якшаться с разнообразными отбросами общества. Однако молодой О'Нил обнаружил, что Буэнос-Айрес изобилует алкоголем и отбросами общества, и, когда деньги и здоровье были на исходе, он вернулся в Соединенные Штаты на грузовом судне и в итоге осел в Провинстауне. Ему было двадцать восемь.

Уже тогда в нем стала проявляться некоторая изношенность; его лицо уже приобрело выражение израненной величавости, особенно присущей ему в поздние годы. Он одевался как моряк и вести себя старался подобающе, чтобы смыть позор привилегированности, чтобы начать в этом новом месте новую жизнь в качестве грубоватого незнакомца, выброшенного на берег, которого никогда не обхаживали и не баловали, за которого никогда не платил ни отец, ни кто бы то ни было еще. Он выглядел напуганным, печальным, отчужденным; он походил на человека, постепенно превращающегося в лося. Здоровяком он не был, но казался крупнее, чем был на самом деле, потому что вел себя как здоровяк и обладал редкой способностью занимать больше места, чем на самом деле занимало его тело. Не считая тех случаев, когда он бывал навеселе, он был молчалив и слегка недоброжелателен; его тогдашние знакомые были склонны любить и бояться его примерно в равной степени, и многие верили — или хотели верить, — что он питал к ним какую-то особую привязанность, которую не мог или не хотел демонстрировать обычными средствами. Женщины его обожали.

Пьесу «К востоку на Кардифф» о моряке по имени Янк, который умирает на корабле, идущем из Аргентины в Северную Америку, представили на пирсе Льюиса туманным вечером летом 1916 года, когда приливные воды громко плескались под настилом. Это было откровение. Те, кто присутствовал на спектакле в тот вечер, обнаружили то, что вскоре предстояло узнать большому миру: даже делая первые шаги, О'Нил был предвестником перемен в американском театре. Будучи американским драматургом, он добивался той же мрачности, нарочитой нерасцвеченности, присущей работам таких европейцев, как Стриндберг и Ибсен, которыми он восхищался; он был первым американцем, который написал о жизни низшего класса на языке низшего класса, без снисходительности или дешевых духоподъемных сентенций.

О'Нил жил в Провинстауне на протяжении восьми лет в разных местах, включая комнатушку над «Эй-хаусом». Он бродил по улицам в одежде моряка — буйный меланхоличный пьянчуга. У него был мучительный роман с Луизой Брайант. Эбби Патнем, строгую и довольно жутковатую местную библиотекаршу, он превратил в героиню «Любви под вязами», убившую своего ребенка. В конце концов он женился на женщине по имени Агнес Боултон и поселился с ней на спасательной станции Пикд-Хилл — огромном старом амбаре на краю Атлантики, куда можно было добраться только пройдя полмили пешком через дюны. (Впоследствии его смыло в океан.) Его отремонтировала Мэйбл Додж: выкрасила стены в белый цвет, а полы — в синий, обставила антикварной мебелью, привезенной из Европы. В Провинстауне О'Нил написал девятнадцать коротких пьес и семь длинных — большинство из них, пока жил в доме в Пикд-Хилл. За это время он выработал свой авторский стиль, а под рукой у него всегда была группа начинающих актеров и сценографов, которые ставили все, что выходило из-под его пера. Там, «живя в уединении и будучи предоставлен сам себе» (его слова), он и стал великим художником. Он был у себя дома в Пикд-Хилл, когда узнал от соседа, что получил Пулитцеровскую премию 1920 года — первый из его четырех Пулитцеров. Он тихо отпраздновал вместе с женой в их просторном и труднодоступном доме с голубыми полами и двумя диванами, купленными Мэйбл Додж в поместье Айседоры Дункан.

Искусство другое, искусство прочее

После окончания Первой мировой войны, после того как превосходство европейской живописи и скульптуры было низвержено работами американских художников, удаленность Провинстауна довольно резко превратилась из его основного преимущества в самую заметную помеху. Кому захочется жить так далеко от Нью-Йорка, когда Нью-Йорк стал центром мира? Несколько художников проводили там свои летние каникулы, Роберт Мазервелл выделялся среди них, но Провинстаун стал захолустьем, убежищем, и многие известные люди, чьи имена, связаны с этим городом — такие как Милтон Эйвери, Марк Ротко, Джексон Поллок и Ли Краснер, — провели там всего лето или два. Тем не менее во второй половине XX века здесь жили многие серьезные художники и скульпторы, такие как Пол Боуэн, Фриц Бултман, Нанно де Гроот, Хаим Гросс, Питер Хатчинсон, Карл Кнатс, Лео Мансо, Джек Творков и Тони Веверс, — некоторые из них живут до сих пор.

Начиная с 1940-х годов прогрессивные маленькие галереи открывались, некоторое время процветали и в конечном счете закрывались: «Форум 49», «Галерея 256» и HCE (от «Here Comes Everybody» — «Входят все» из «Поминок по Финнегану» Джойса); «Солнечная галерея», в которой в 1959 году был показан «Идущий человек» Реда Грума — возможно, первая инсталляция (известная в то время как «хэппенинг») с участием живых актеров, и Музей Крайслера, где Энди Уорхол и Velvet Underground представили «Взрывную пластиковую неизбежность».

Однако к концу 1960-х годов Провинстаун превратился в обычный туристический город, хотя и несколько более взбалмошный и творческий, нежели большинство других мест, основная часть населения которых состояла из приезжих. Все маленькие авангардные галерейки позакрывались, и люди, переезжавшие сюда, искали скорее покоя и тишины, нежели вдохновения, треволнений или споров. В «Эй-хаус» и «Старую водокачку» они отправлялись исключительно чтобы выпить.

В 1969 году Стэнли Куниц, Роберт Мазервелл и другие художники и писатели, расстроенные упадком Провинстауна, решили, по сути, пополнить городские запасы молодыми художниками и писателями — так лесная служба подселяет в озеро мальков форели. Они собрали скромную сумму денег и купили заброшенный склад лесоматериалов в Ист-Энде. Они разделили его на студии, которые предлагали художникам и писателям вместе с небольшой, но вполне приемлемой ежемесячной стипендией, — и назвали его Центром изящных искусств в Провинстауне. Он до сих пор существует.

Здания Центра на Перл-стрит расставлены в приятном беспорядке. Два продолговатых строения с плоскими крышами — когда-то это были складские помещения, — амбар с чешуйчатой обшивкой, переоборудованный под студии, и два коттеджа, утопающие в сорной траве. Среди писателей, художников и скульпторов, которые получили стипендии в начале своей карьеры[19], некоторое время жили в Провинстауне и сделали явные успехи — Ричард Бейкер, Мария Флук, Ник Флинн, Эллен Галлахер, Луиза Глюк, Мари Хоу, Денис Джонсон, Тама Яновиц, Юсеф Комунякаа, Джампа Лахири, Дженни Ливингстон, Элизабет Маккракен, Сэм Мессер, Энн Пэтчетт, Джейн Энн Филлипс, Джек Пирсон, Луиза Рафкин, Кейт Уилер, Жаклин Вудсон и Лиза Юскаваж.