Невеста ветра - Наталия Осояну

— Жив-здоров и уже занялся стиркой, — усмехнулся капитан. — Он очень живучий. Правда, говорит пока с трудом, очень хрипло.

— Я так и знала, что где-то допущу ошибку. — Эсме потупилась. — Я…

— Бросьте. Вы чуть было не пожертвовали собой, спасая юнгу на пиратском корабле, — перебил магус. — Знаете, сколько времени вы провели без сознания? Без малого четверо суток. Вся команда ходит на цыпочках — только и разговоров, что о здоровье целительницы.

Эсме покраснела еще сильнее.

— Капитан, я даже не знаю, что сказать…

— А ничего говорить не надо. Впрочем… у вас, верно, есть вопросы? Прошу, я весь внимание.

Целительница призадумалась. В самом деле, о чем она может спросить пирата, пока тот в настроении беседовать? Она прикрыла глаза и сквозь ресницы увидела: у ног капитана сгустилось черное пятно, от которого тянулись тонкие нити, опутавшие тело Крейна, словно щупальца кракена.

«Невеста» не оставляла их ни на миг.

— Что такое хакке? — спросила Эсме. — Отчего фрегат так его боится?

Крейн вздохнул и ответил вопросом на вопрос:

— Вы знакомы с трудами Синфы о средоточии разума?

— Конечно… — растерянно проговорила целительница. — Но откуда вы о них знаете?

— У меня было много свободного времени и большая библиотека, — пират небрежно махнул рукой. — Раз вы их читали, мне легче будет объяснить. Так вот, у фрегата, как и у человека, имеется некое средоточие разума, только у нас оно расположено в черепе, а у фрегатов — у основания грот-мачты. Как по-вашему, отчего?

Эсме пожала плечами.

— Возможно, это самое безопасное место?

— Почти правильно, — Крейн улыбнулся. — Это место недосягаемо для таранного удара. Но вот человеку показалось неправильным, что фрегат, по сути, неуязвим — ведь если средоточие разума не повреждено, корабль рано или поздно восстановит любое повреждение, — и тогда было создано хакке.

Корпус «Невесты» дрогнул — даже простой рассказ об этой страшной вещи сильно взволновал фрегат.

— Вам, наверное, так не показалось, но хакке на самом деле оружие никудышное. Оно плохо сбалансировано и не годится для метания, да только дело не в этом. У него особый наконечник — для того, чтобы пробить шкуру фрегата и поразить его… — Лицо Крейна сделалось очень суровым. — Средоточие разума восстановить невозможно, но без него фрегат не умирает. Он…

Внезапно Эсме прозрела.

— Я знаю, — сказала она. — Фрегат превращается в карго.

Карго, несчастное создание, лишенное парусов и обреченное влачить жалкую жизнь, вызывающее одно лишь отвращение…

— Карго, — повторил пират. Взгляд его разноцветных глаз казался устремленным куда-то далеко. — Послушная тварь, которая никогда не взбунтуется и не перевернется посреди океана кверху килем. Она будет ползать вдоль берега — медленно, спокойно… ну, пованивает чуток… куски на ходу отваливаются… подумаешь, неприятность! — Кулаки Крейна сжались; он сильно побледнел, а шрам на щеке, напротив, налился кровью. — Прошу, капитан, примите командование.

Последние слова он произнес явно не своим голосом, и Эсме испугалась. Она осторожно коснулась его руки, и пират, вздрогнув всем телом, пришел в себя.

— Вот так, — произнес он будничным тоном, совершенно не выдававшим сильнейшего душевного волнения. — Что еще вы хотите узнать?

«Отчего фрегаты переворачиваются кверху килем?»

— Я только хотела спросить… — Эсме боялась, что Крейн снова начнет тонуть в воспоминаниях, и поэтому подбирала слова очень осторожно. — «Морская звезда»… она выглядела совсем другой… когда говорят, что фрегат сошел с ума, — это ведь на самом деле не так, я правильно понимаю?

Крейн снова вздохнул.

— Вообще-то вы сейчас меня спросили о тайне, которую всякий моряк обязуется хранить до самой смерти и не раскрывать тем, кто с суши. Но я перед вами в неоплатном долгу и поэтому буду откровенен. — Эсме запротестовала, но он не захотел слушать. — Ответ на этот вопрос я покажу чуть позже. Кстати, завтра вечером мы прибудем в Ламар — вам этот город понравится. Если оценить ваши заслуги, то вместе с домом мне придется обеспечить еще и библиотеку… продукты на год вперед… в чем еще нуждается целитель?

Капитан сменил тему разговора столь же быстро, как менялся курс «Невесты».

— Снадобья, — Эсме улыбнулась при мысли о «продуктах на год вперед». — У каждого целителя есть сундучок, в котором хранятся снадобья. Если бы у меня было хоть самое слабое из них, то… — Она умолкла, не решаясь спросить магуса о потерях, которые понес экипаж.

— Сундучок, конечно. — Разноцветные глаза прищурились. — Я запомнил.

— Но его не так просто раздобыть! — Эсме покачала головой. — Эти снадобья продаются только в Гильдии целителей… собственно, я смогу их выписать, когда устроюсь на новом месте…

— Возможно, возможно, — задумчиво пробормотал Крейн. — Вернемся к этому разговору позже, а теперь вам надо подкрепиться. Кузнечик!

Дверь тотчас отворилась, и показался юнга с подносом в руках. Выглядел он и впрямь неплохо — улыбался, по крайней мере. Повязка на его шее была не особенно чистой, и Эсме захотела ее размотать и проверить, как заживает рана, но тут он заговорил — точнее, попытался.

Капитан выхватил поднос из рук юнги, зашедшегося в кашле, а Эсме сокрушенно покачала головой. Кузнечик наконец выдавил из себя всего три слова — «спасибо», «лучший» и «заступница».

— Молодец, а теперь иди, — магус кивком указал на дверь.

— Я это… — Мальчишка засуетился и вытащил откуда-то — словно из воздуха — стопку фиалкового шелка. — Простите, капитан… оно очень старое… хххр… шелк не могу… — Он виновато развел руками. — Боюсь, порвется…

Целительница посмотрела на капитана — и увидела, что магус вот-вот провалится в бездну. Она любила фиалки.

«Больше никогда не буду читать чужие мысли. Честное слово, больше никогда…»

— Ну и ладно, — сказал Крейн бесцветным голосом. — Пепел к пеплу… иди, Кузнечик.

Юнга не сразу поверил, что его простили, — а потом торопливо ретировался.

— Я слышал, что целителю нельзя лечить серьезные раны, не выпив перед этим хотя бы самое слабое снадобье, — вдруг проговорил капитан, испытующе глядя ей в лицо. Эсме с трудом выдержала этот взгляд; она догадывалась, к чему клонит магус. — Это и в самом деле так?

— Не совсем, — ей не хотелось лгать, но и правду говорить сейчас не следовало. — Просто без снадобья… хм… все гораздо сложнее. Исцелять я могу всегда, пока живу, — если меня попросят.

— А-а… — протянул Крейн. — Что ж, тогда я постараюсь сделать так, чтобы на борту моего фрегата вам больше не пришлось никого лечить без этих волшебных зелий.

Вопрос, которого она боялась больше всего, не прозвучал.