Все не так - Александра Маринина

За разговорами время быстро подошло к девяти, когда я долженбыл уступить Дану умнику-очкарику Артему. Интересно, а куда в этом графикедолжен втискиваться завтрак Даны? Мне-то по барабану, пусть бы она вообще неела никогда и ничего, дело быстрее пошло бы, но очень хотелось есть, и с ней закомпанию сесть за стол – выглядело бы вполне нормальным, а что получится, еслия заявлюсь в столовую или на кухню один? На меня посмотрят как наненормального, который решил покормиться на халяву. Не хотелось бы.

– Без пятнадцати девять, – заметил я, взглянув начасы и сделав озабоченное лицо. – Давай будем заканчивать, тебе надо дозанятий с Артемом еще душ принять и позавтракать.

– Я успею, – спокойно ответила Дана, – Нинаподаст завтрак в мою комнату, когда мы начнем заниматься. Артем тоже вместе сомной поест.

«А я? – хотелось завыть мне. – Я что, не человек?Вы подумали обо всех, кроме меня».

Дана словно прочитала мои мысли.

– А вам завтрак накрыт в столовой, папа велел, чтобыНина вам подавала ровно в девять.

Ё-моё, ну и нравы. Куда я попал? Здесь что, все живут пожесткому расписанию? Но папаня Михаил Олегович начинает нравиться мне всебольше и больше.

Сегодня я завтракал в обществе бабушки Анны Алексеевны.Вспомнив наказ Наны Ким, я решил воспользоваться ситуацией, хотя видит бог, какмне этого не хотелось. На месте старушки я бы предпочел увидеть хорошенькуюмамочку мальчика Костика или, на худой конец, очаровашку Юлечку. Но, видно, несудьба. Юля, поди, учится где-нибудь и в девять утра уже сидит в институтскойаудитории, а мамочка (имя ее вылетело из головы еще позавчера, даже обедзакончиться не успел), наверное, умчалась на работу. Или она не работает иживет на иждивении богатого мужа своей дальней родственницы?

– Как вы себя сегодня чувствуете? – вежливо началя светскую беседу. – По телевизору предупреждали, что сегодня какие-тоужасные магнитные бури и метеозависимые люди могут испытывать недомогание.

Я врал как сивый мерин. Ничего подобного я ни вчера, нисегодня по телевизору не слышал, но надо же было как-то начинать. Бабушка намое вранье купилась и с удовольствием и ненужными подробностями пустилась врассказы о давлении и остеохондрозе.

– Ну да, – понимающе кивал я, уплетая за обе щекипышный омлет с ветчиной, сыром и помидорами, – давление – это такаяковарная штука, реагирует на любую мелочь, не говоря уж о серьезных стрессах. Авы ведь вчера на кладбище ездили, переживали, наверное, плакали, вот оно искакнуло.

Вероятно, я был не особенно ловок, но мне же нужно былоузнать насчет дедушки, Нана вечером спросит.

– Почему я должна была плакать? – надменноспросила бабушка Анна Алексеевна.

– Но ведь такая утрата… – беспомощно пробормотал я,предчувствуя неладное. Кажется, я ляпнул что-то не то. Но что именно?

– Павел… Впрочем, я буду называть вас просто Пашей, выеще так молоды… Так вот, Паша, мой муж Олег Семенович скончался больше десятилет назад. Разумеется, это была большая утрата для нас всех, но поверьте мне,десять лет – срок достаточный, чтобы уже не плакать на могиле.

Десять лет! Даже больше. Елки-палки, или я чего-то непонимаю в этой жизни, или я глухой и тупой одновременно, но ведь я отчетливослышал позавчера, как старушка объявила, что собирается отныне ездить накладбище к Олегу Семеновичу и еще какому-то Ванечке каждую неделю по выходным.Это где же вы такое видели? Ну, я понимаю – в первый год после смерти, я дажепонимаю, когда в первые сорок дней на кладбище ездят ежедневно, это нормально,но через десять лет? Как-то чересчур, на мой взгляд.

Я изначально планировал после вопроса об Олеге Семеновичеплавно перейти, в рамках кладбищенской темы, к вопросу о том, кто такойВанечка, но теперь прикусил язык из опасений вляпаться в еще большуюнеловкость. Как говорится, провести прием не удалось. Ладно, во время массажапосле вечерней серии спрошу у Даны.

Из судорожных размышлений о том, как бы продолжить разговор,выплыть мне помогла сама Анна Алексеевна, начав расспросы: откуда я родом, изкакой семьи, чем занимаются мои родители, какое я получил образование и такдалее. Мне полегчало: своей семьей я могу гордиться при любых раскладах, потомукак родители-учителя не могут скомпрометировать никого и ни при каких обстоятельствах.Правда, вопрос о моем образовании довольно скользкий, оно, проще говоря,закончилось в одиннадцатом классе средней школы, и чтобы его не затрагивать, яуделил побольше внимания маме с папой. Тетке, много лет проработавшей встрашном роно, должна понравиться такая сыновняя любовь и уважение к профессииродителей.

В общем и целом я угадал, и цепкий взгляд старушки по меремоего повествования становился все более благосклонным. Потом она спросила,почему я хромаю, и, выслушав мою горестную песнь, прониклась ко мне поистинеродственной жалостью. А я сделал очередной вывод о том, что папаня МихаилОлегович с ней не очень-то делится информацией. Жена его, судя по всему, проаварию знает, и Дана с Юлей тоже в курсе, а вот мамашу свою старенькую онразговорами обошел, и никто из осведомленных членов семьи ничего ей не сказал.То есть бабку игнорируют. Неужели Нана и здесь оказалась права?

Тут меня посетила гениальная мысль о том, как зайти с другойстороны и попасть в нужное место, то есть в вопрос о мамочке с мальчиком.

– Анна Алексеевна, вы, наверное, знаете, какой у меняграфик работы, – начал я. – Два раза в день я занимаюсь с Даной, но сдевяти утра до семи часов вечера у меня перерыв, и мне хотелось бы делатьчто-нибудь полезное, а не валять дурака. Как вы думаете, может быть, имеетсмысл поговорить с мамой Костика? Я мог бы заниматься с мальчиком, приобщатьего к спорту. А то сами знаете, какие сейчас нравы в школе, ребята постаршемалышей задирают, бьют, отбирают у них деньги, дорогую одежду, хорошие вещи.Если мальчик будет физически развит и сумеет дать отпор хулиганам, это будет невредно. Как вы считаете?

Анна Алексеевна недовольно поджала губы, и я понял, чтоопять вляпался. Да, черт возьми, есть в этой семейке тема, которую можнозатрагивать без ущерба для здоровья, или нет?

– Костик ходит в детский сад, днем его все равно нетдома, – сухо ответила старуха. – Кроме того, я полагаю вашуинициативу излишней. О детях должны заботиться их собственные родители, а непосторонние люди. Ваше рабочее время оплачивает мой сын, и предполагается, чтов остальное время вы предоставлены сами себе и отдыхаете или занимаетесь своимиделами. Кто, по вашему мнению, должен оплачивать ваши занятия с мальчиком? Нехочу ничего плохого сказать о Елене…

Ну да, конечно, Елена. Теперь я вспомнил.

– …но когда она принимала решение рожать ребенка, ейследовало подумать о том, кто будет его содержать, а не бросаться сломя головув сомнительную авантюру и не садиться на шею Ларисе Анатольевне, которой Ленаприходится седьмой водой на киселе. В конечном счете она села на шею не моейневестке, а моему сыну, потому что Лариса Анатольевна не работает. Я не считаюэто правильным.