Адидас против Пумы. Как ссора двух братьев положила начало культовым брендам - Барбара Смит

«В то время это было дьявольски сложной историей, – рассказывает француз. – Нам потребовалось не меньше года, чтобы изготовить образец, а затем у него оторвалась подошва». Айе попросил своих друзей вносить предложения по улучшению модели. «Род Лейвер и Кен Розуолл были готовы ее протестировать, – вспоминает он. – Им бы никогда не пришло в голову требовать за это деньги».

Внимание к техническим тонкостям наконец окупилось. Когда Robert Haillet в 1965 году поступили в продажу, профессионалы тенниса сошлись во мнении, что это бесспорно лучшая обувь на рынке. Как и в случае с Superstar в баскетболе, были по достоинству оценены ребристость подошвы и поддержка, которую обеспечивала кожа.

Айе, между тем, вернулся в профессиональный спорт, чтобы стать представителем Adidas, но его слава сама по себе уже не удовлетворяла неуемное честолюбие Хорста Дасслера, и поэтому созрело решение выпускать эту же обувь под именем еще более известного игрока, который мог бы вызвать больший общественный резонанс в мире тенниса.

Дональд Делл, в то время влиятельнейший агент в теннисе, предложил ему Стэна Смита (Stan Smith). Из-за богатырского телосложения американский чемпион носил прозвище «Годзилла». На площадке он редко улыбался и стойко отказывался радовать свою публику чем-то помимо своей игры. В начале семидесятых он возглавлял международные рейтинги теннисистов и не раз в составе американской команды выигрывал Кубок Дэвиса.

Смит до этого играл в парусиновых туфлях Converse и Uniroyal, с этими фирмами он и его команда были связаны договорами. Смит был нужен Adidas, чтобы продвинуться в США, и компания сделала ему соответствующее предложение: идея получать долю от прибыли за обувь, носившую его имя, Смиту крайне понравилась.

В то время как «Robert Haillet» не произвели особого фурора, продажи Stan Smith достигли совсем иных размеров. Вскоре после их вывода на рынок в 1971 году оборот взлетел в небеса. С легким удивлением Смит наблюдал, что многие его противники теперь тоже выступают в Stan Smith. «Я очень рассердился, когда впервые проиграл матч игроку, на котором были мои кроссовки», – заметил он.

Следующей атакой Хорст Дасслер окончательно уничтожил немецкого конкурента. Илие Настасе, импульсивная румынская теннисная звезда, пленял публику удивительно изобретательной игрой и дурачеством на теннисной площадке. В Adidas даже были люди, сомневавшиеся, что спортсмен вообще подходит для рекламных целей: с его любовью к спорам с судьями и приемами, граничащими с жульничеством, Настасе мог и повредить репутации бренда. «Мой друг Хорст на это ответил, что именно по этой причине меня и разыскал, – вспоминает Настасе. – Тогда оппоненты закрыли рты».

Настасе впервые привлек к себе международное внимание в шестидесятых, когда появился на турнире «Большого шлема», Открытом чемпионате Франции, в парусиновых туфлях китайского производства, в которых постоянно подскальзывался и падал. Когда Рене Лакост предложил ему комплект футболок и шорт, он просиял от радости. Илие Настасе, уже известный своими спорами и плутовством, наконец, получил предложение от молодой американской компании Nike. Ему предложили договор на 5000 долларов, по которому он получал кроссовки со штампом «Nasty» («непристойный») на каблуке, в то время как на обуви его партнера, американца Джимми Коннорса, красовалось слово «Jumbo» («слон»). Рынок был еще настолько не испорчен, что Коннорс охотно носил свои найки без вознаграждения.

Настасе переметнулся к Adidas, когда фирма предложила ему четырехлетний контракт на 50 000 долларов – значительная сумма по тем временам, по которому он получил весь теннисный ассортимент Adidas. Вся одежда Настасе, от футболки до носков, была теперь с тремя полосками.

С Хорстом Дасслером, завербовавшим многих спортсменов, его скоро связала близкая дружба. К Рождеству румын всегда получал коробки продукции Adidas и других подарков для всей семьи. Когда Настасе в первый раз развелся, Дасслер позвонил и поддержал его. С кажущейся наивностью, за которую его так любили менеджеры, глава фирмы хвастался дорогими часами, подаренными ему Настасе: «Моему другу Хорсту», – гласила выгравированная на обороте надпись. Большой контракт с Adidas был подписан, когда Настасе был в зените своей карьеры. Тем не менее и Adidas, и Настасе получали огромную выгоду от сотрудничества. Adidas France заработала миллионы на Nastase, бело-голубых теннисных туфлях, которые носило целое поколение любителей. Хоть немцы и чувствовали себя обязанными выпустить собственную модель, дорогие Wimbledon, но непревзойденному дуэту Смита и Настасе им было нечего противопоставить.

Обе модели приобрели невероятный успех, когда студенты семидесятых начали комбинировать джинсы с теннисными туфлями. Скромные, совершенно белые Stan Smith особенно подходили для этого тренда. Немного нетипичным для Adidas было то, что привычные три полоски только обозначались перфорацией. И поэтому они, как и Nastase, свободно сочетались с любыми цветами. В то время как оба игрока ушли на покой, их обувь приобрела статус культовой: в последующие десятилетия было продано почти 40 миллионов пар Stan Smith и 20 миллионов Nastase.

Благодаря теннисному буму экспортная торговля французского подразделения достигла таких объемов, что Хорст Дасслер попросил своих менеджеров подкорректировать показатели. Только баскетбольной и теннисной обуви, а также дешево производимых футбольных бутс Ландерсайм отправлял по 10 миллионов пар в год. «Хорст попросил нас скрывать тот факт, что экспорт у нас рос намного быстрее, чем оборот в Херцогенаурахе, – вспоминает Гюнтер Заксенмайер. – Он жил в постоянном страхе, что родители будут вне себя, если узнают».

Пока дочернее предприятие в Ландерсайме росло и процветало, Кете Дасслер пыталась любыми средствами держать ситуацию под контролем. Правда, она соглашалась терпеть определенное соперничество между Францией и Германией, так как компании Adidas в целом оно было на пользу. Но Кете была полна решимости контролировать деятельность предприятия на мировой арене, что все чаще приводило к ссорам с сыном.

С тех пор как Хорст начал работать над расширением Adidas France, его мать пристально следила за процессом. Французские менеджеры, приезжавшие в Херцогенаурах, часто подвергались перекрестному допросу от «мамочки» – так Кете Дасслер называли в Ландерсайме. Они предпочитали избегать ее на торговых ярмарках. Независимо от ситуации, Кете постоянно пыталась разрушить немецко-французские соглашения.

Особенно каверзной ситуация была для тех членов управленческой команды Хорста, кто был вынужден по его указанию постоянно нарушать правила Херцогенаураха. Так, руководитель отдела экспорта Заксенмайер часто становился мишенью родительских претензий. Хорст просил его игнорировать эти претензии, что было сродни хождению по краю пропасти. «Хорст говорил, что мы должны делать свою работу, несмотря ни на что, – вспоминает Заксенмайер. – Он оберегал нас и решал проблемы с семьей за закрытыми дверями. Но мы все равно мучились от напряженных отношений с Херцогенаурахом, это сильно давило».

Гюнтер Заксенмайер также находил крайне неприятными завистливые замечания своих немецких коллег. «Когда они приезжали в Ландерсайм, то удивлялись нашей нагрузке. А когда мы им наносили визит, они жаловались на немецких Дасслеров. Они завидовали независимости, которой мы пользовались у Хорста, так как в Херцогенаурахе они ничего не могли предпринять, не проконсультировавшись со всеми членами иерархии».