Вальпургиева ночь - Ксения Эшли

— Госпожа Скрогинс?

Ему никто не ответил, и Дарок начал терять терпение. Шутки в сторону, заметив смежную комнату, он шагнул туда, резко распахивая дверь.

Никого.

Мужчина нахмурился. Он быстро оглядел незатейливую обстановку спальни: аккуратно заправленную постель, плетеное кресло-качалку и коврик под порогом, и почесал затылок. Странно, очень странно. Заглянув под кровать, мужчина убедился, что никто не собирался играть с ним в «кошки-мышки». Хозяйки и ее волчицы в самом деле не было дома. Тогда кто открыл ему дверь? Может, сквозняк? Он осмотрелся, все окна были закрыты.

Увидев белоснежный платок на краю подоконника, мужчина подошел и взял его в руки. В уголке были вышиты инициалы Ш. С. Д. Шанталь Скрогинс, догадался Дарок. Но что означала буква «Д»? Видимо, фамилия ее матери.

Мужчине часто приходилось видеть и держать в руках женские платочки. Все они были сделаны из щелка, с удивительными узорами, и от них пахло духами. Дарок поднес платок Шанталь к носу и вдохнул. От него ничем не пахло. Не понимая, что делает, он машинально засунул лоскут ткани в карман своих бриджей для верховой езды.

Дом наполнился ароматом сирени. Удивительно, ведь это растение было редкостью в здешних местах. Дарок поднял голову и увидел подвешенные к потолку букеты цветов и различных растений, среди которых сирени, кстати, он так и не нашел.

Вернувшись в зал, он изумленно обнаружил целый противень печенья, стоявший на печи. Мужчина поморгал, приходя в себя. Будь он проклят, но когда он входил, их здесь не было! Поглядев вокруг, он лишний раз убедился, что в доме, кроме него, никого нет. От печенья исходил потрясающий аромат, оно так и манило откусить кусочек. Дарок направился к печи, протянул руку к противню и закинул в рот парочку только что приготовленных кондитерских изделий. Сахарное печенье просто таяло во рту. Мужчина прикрыл глаза и издал блаженный стон. Да наградит Орпа всеми радостями небесной жизни ту хозяйку, что сотворила это чудо.

Открыв глаза, мужчина ухмыльнулся. Он мог поклясться, что печь ему улыбается.

Надо было уходить. Хозяйки нет дома, но Дарок предпримет еще несколько попыток, чтобы встретиться с ней один на один. Поддавшись какому-то неясному порыву, он взял в печи уголек и нацарапал на стенке записку для Шанталь. «Надеюсь, вы простите мое бесцеремонное вторжение в ваш дом в ваше отсутствие, — писал он. — Но ту волшебную загадку, что таит в себе ваш таинственный взгляд, я просто обязан разгадать. Вы бросаете мне вызов, и я принимаю его».

Дарок сам не понял, почему решил сказать этой девушке правду. Но почему-то с ней ему хотелось быть честной.

Странное ощущение чьего-то присутствия, не отпускавшее мужчину с тех пор, как он оказался здесь, резко усилилось. Затылок словно защипало. Обернувшись, он увидел висевший на стене престранный портрет. Уродливое создание, прищурив глаза, хмуро таращилось на него.

— Орпа! Что за страшилище!

Подойдя к портрету, Дарок склонил голову, внимательно его разглядывая. В его голове не укладывалось, что девушка, умеющая так вкусно печь и раскрашивающая стены дома в розовый цвет, создала подобное уродство. Вытянув руку, мужчина щелкнул страхолюда по носу. Если бы это было правдой, он бы подумал, что глаза чучела сверкнули злобой.

Развернувшись, Дарок бросил еще один быстрый взгляд на комнату, сгреб горстку печенья и направился к выходу, даже не подозревая, что вслед ему летят безмолвные проклятия.

Подтянувшись на руках, Шанталь забросила левую ногу на каменный выступ. Широкополая шляпа наехала на глаза, тут же закрыв видимость. Потеряв равновесие, девушка едва не свалилась на землю с высоты второго этажа, но что-то, напоминающее изогнутый крюк, попалось ей под руку. Вцепившись в находку одной рукой, другой Шанталь сдвинула шляпу на макушку и нос к носу встретилась с фигурой каменной статуи огромного демона, торчащей из стены особняка Кларков.

Тьфу ты! Шанталь подавила в себе испуганный крик. Не хватало ещё привлечь внимание челяди. Ей с таким трудом удалось пробраться незамеченной от ворот к стене особняка и вскарабкаться на второй этаж. Будет настоящим разочарованием, — и это мягко сказано — если ее поймают, услышав вопль.

Девушка посмотрела в пустые глаза каменной горгульи, которая только что спасла ее от отбитого о землю зада. И кто придумал традицию, украшать стены уродливыми чудовищами? Поговаривали, что эти демоны отгоняют нечистую силу и защищают дом. По мнению Шанталь, они максимум могли наводить ужас по ночам на случайных воров. Сейчас так уже не делали, но роскошный особняк главы клана был построен пару веков назад, и девушка была даже рада, что тогда люди прибегли к традициям, иначе не миновать ей рваных штанов и заноз в заднице.

Правда, живую горгулью, которая могла стать причиной больших проблем для ведьмы, Шанталь видела на заднем дворе. Великан по имени Олав, кажется, занимался тренировкой. Один только раз взглянув на то, как огромный детина размахивает боевым топором, превращая в клочья самодельные мишени из мешков с песком, девушка возблагодарила Орпу, что на месте мишеней не находится ее голова. Сейчас нужно передвигаться очень тихо, чтобы ее не заметил телохранитель Кларка.

Кларк! Он был в ее доме. Внутри! От этой мысли у девушки пошел мороз по коже. Что он мог видеть? Что понял? Нашел ли что-нибудь подозрительное? Неужели Дарок догадывается, кто она такая, если решил пожаловать к ней тайком? Именно этот его визит и заставил девушку совершить неблаговидный поступок, приказ главной ведьмы.

Шанталь хорошо помнила тот разговор, что ждал ее в замке Сгаташ, когда туда ее привела Кларелиш, а точнее сказать, притащила. Девушка чувствовала себя жертвой в руках палачей, когда стояла перед восседавшей в кресле королевой и ее верным советником.

Орпа, какая паника была тогда в доме главной ведьмы! Все думали, что члена их клана схватил Союз, и девушке долго и упорно пришлось доказывать, что она вне подозрения и не сообщила Кларку никакой информации о Драгонешти.

Поначалу Шанталь была уверена, что ее ждет неминуемое наказание. Своим поведением, пусть и случайным, она привлекла к себе внимание главы Союза, а значит, поставила под удар весь род. Судя по тому, как выглядела и смотрела на нее главная ведьма, девушка приготовилась к самому худшему. Сгаташ, приветствовавшая в одежде только два цвета: белый и черный, сейчас была одета, по ее словам, в «очень черное» под цвет своему настроению.

— Когда наш клан снова воцарится на престоле Маам Кросса, я буду не снимая носить праздничный белый цвет, — не раз заявляла она. Сейчас же женщина предпочитала траур.

При виде целой и невредимой родственницы холодное лицо главной ведьмы озарилось, но в нем тут же появилась тревога. Шанталь помнила, как менялось выражение глаз Сгаташ, когда девушка повествовала о своем ночном приключении. Ее взгляд сменил сотни оттенков. В нем были подозрение, неверие, беспокойство, изумление, а в итоге довольство. Тонкие губы женщины расплылись в холодной улыбке, когда Шанталь рассказала, что в поисках выхода ей пришлось обойти половину особняка Кларков.