Ученик волшебника. Лоскутик и облако - Софья Леонидовна Прокофьева

он боялся увидеть сейчас больше всего: Катя, Серёжка Междупрочим и Петька.

Они что-то горячо и взволнованно обсуждали, а Серёжка кричал громче всех, да ещё немилосердно пихался локтями, чтобы обратить на себя внимание, чтобы все слушали только его одного.

— Ребята… я всё нахвастал… — сказал Вася Вертушинкин с таким усилием, что даже сам удивился, до чего же трудно сказать эти короткие слова.

— Знаем, что нахвастал! Ладно, что нахвастал! Подумаешь, нахвастал! — завопил Серёжка Междупрочим. — Ты радио слышал?

— Слышал? — повторила Катя.

— Нет, — оторопел Вася Вертушинкин.

Какое ещё радио? Он такое сказал ребятам, в таком признался, а они хоть бы что, спрашивают про какое-то там радио… Не дразнят, не смеются…

— А мы преступника ловим, между прочим! — словно обрадовался Серёжка, что есть человек на свете, который ещё ничего не знает. — Вы все молчите, я лучше расскажу. Понимаешь, преступник с ног до головы вооружён заклинанием!.. Постой-постой, а ты сегодня какого кота на руках нёс? Чудной такой!

— У него ещё ушко больное. Я тогда сразу заметила, помнишь? — подсказала Катя.

— Ну и что? — холодея, спросил Вася Вертушинкин. — Ой, ребята!..

Он уже начал кое о чём догадываться. Как это ему раньше в голову не пришло? Но нет, нет, быть того не может! Неужели его кот Васька…

— Соображаешь? Он кого хочешь в мышь превратить может! — задыхался Серёжка Междупрочим. — Такого натворит… Он ведь кот, и ум у него котиный!

— Котовый! — поправил его Петька.

— Котячий! — тихо сказала Катя.

Глава 16

Превращение в мышь фанерного ящика. И главное:

ПОГОНЯ ПРОДОЛЖАЕТСЯ

Уж не знаю, какой ум был у кота Васьки — «котячий» или всё-таки «кошачий», но в этот момент положение его было поистине ужасным.

За ним гналось по меньшей мере три десятка людей, а из улочек и переулков выбегали ещё какие-то люди, и эта толпа, кричащая: «Держите его!.. Ловите!.. Кис-кис!.. Мур-мур!..» — всё росла и росла.

Звонким металлическим горохом, подпрыгивая, катилась за ним трель милицейского свистка.

Кот Васька длинными скачками нёсся вперёд, не очень-то соображая, куда он, собственно, несётся.

Перед ним неожиданно вырастали машины, люди, стеклянные киоски. Вздыбился горбатый мост и исчез.

Кот Васька бежал мимо длинного дощатого забора, безнадёжно глухого и равнодушного. Жёлтые доски ровные, одинаковые. Хоть бы одна гостеприимная дыра, спасительная щель…

Вдруг впереди мелькнула тёмная подгнившая доска. Кот Васька мигом распластался на земле и протиснулся в узкое пространство.

Голоса бегущих за ним людей, словно ударившись о забор, рассыпались:

— Эх!..

— Убежал-таки!

— Улизнул!

— Удрал!

— Вот если бы не этот портфель, я бы его схватил… Одной рукой разве ухватишь?

— А мне сумка, сумка помешала!

Кот Васька огляделся. Ну, кажется, спасён! Вокруг лежали груды кирпичей, досок. Самое подходящее место, чтобы спрятаться бедному нарисованному коту.

Кот Васька забрался под доски, подумав невольно: насколько приятней пахнут доски, чем кирпичи.

«Вот если бы мой пушистый Вертушинкин был сейчас со мной… — сам себе грустно сказал кот Васька. — Я просто уверен, что он лучше всех на свете умеет залезать под доски! Но нет, довольно о нём! Я должен, должен его забыть!.. Лучше всего мне поскорее убраться из этого города, потому что по всему видно, жизни мне тут не будет. Что ж, поселюсь где-нибудь на лоне природы, в лесу. И там не спеша, превращая в мышей деревце за деревцем, деревце за деревцем, как-нибудь доживу свой век. Да, кстати, пора бы и пообедать. В конце концов, так и отощать недолго. Нельзя же бегать целый день по городу на пустой желудок…»

Но в этот самый миг возле груды досок, где он пристроился так уютно, затопали чьи-то ноги, зазвучали возбуждённые голоса:

— Он где-то тут!

— А может, удрал?

— Ну куда он мог удрать? Где-нибудь тут спрятался!

— Ну да, будет он тут прятаться!

В щель между досками кот Васька увидел худенькую востроносую старушку в серой шапочке, связанной словно бы из толстой паутины.

— Это вовсе не кот был, слышите? — верещала она острым колючим голоском. — Мячик, наверно, или ещё что полосатое. Может быть, зонтик. Верно вам говорю. Потому что я этого кота ещё утром видела в троллейбусе. Меня, знаете ли, не проведёшь. Я тогда сразу подумала: нет, не кот это, а преступник. Кота мальчишка вёз. Ну, думаю: и мальчишка такой же. Так вот, я того мальчишку научила, где ему своего кота выбрасывать. Около дома моей сестры Тонечки. И адрес дала. Так вы этого кота возле дома моей сестры Тонечки ищите. Он там, я знаю. А здесь его нет, нет и быть не может!

Славная старушка! Милая старушка! Правда, голос противный и сама малосимпатичная, но зато всех сбила с толку и запутала следы.

Хоть он и нарисованный кот, но и ему не чужда благодарность. Есть у него один знакомый паучок. Он уже давно поселился за его рамочкой и целый день там молчаливо трудится. Если им доведётся ещё раз свидеться, он непременно попросит этого паука, чтобы тот наткал для острой старушки паутины ещё на одну шапочку…

Конечно, хвост — это прекрасно! Хвост — это восхитительно, кто спорит? Но иногда он может причинить массу неудобств. Хвост может даже погубить своего владельца, если хотите знать. Вот, например, если кончик его предательски торчит из-под груды досок…

— Смотрите! Что это? — вдруг закричал чей-то мужской голос. — Умоляю, возьмите, да возьмите же мой портфель!

— Полосатое! — подхватил женский голос. — Сумку мою подержите, сумку!

Кот Васька не стал дожидаться, пока они там разберутся с сумками и портфелями, а тут же дал тягу.

Все бросились за ним, но он, перелетев через груды кирпича, легко всех опередил и очутился возле другого дома, почти построенного. Около него с задумчивым видом стоял длинношеий подъёмный кран и как будто прикидывал, не добавить ли дому ещё пару этажей или несколько балкончиков.

— Вон он! Вон он! — закричал молодой рабочий, высовываясь из кабины подъёмного крана. — Налево побежал, а теперь направо!

«Совсем затравили!» — в отчаянии подумал кот Васька, удирая подальше от всевидящего подъёмного крана.

Он пересек большой пустырь, обогнул