Как ни крути - помрешь - Ким Харрисон

Но он сказал – август.

– Ты не вернешься, – сдавленно выговорила я. – Заедешькак-нибудь за книгами и уедешь насовсем.

– Рэйчел…

– Не надо. – Я отвернулась. Ключ холодил ладонь, резалпальцы. Дыши, напомнила я себе. – Уезжай. Джакса я сама завтра завезу. Простоуезжай.

Я зажмурилась, когда он положил руку мне на плечо, но неповернулась. Глаза распахнулись сами, когда он склонился ко мне, обдаваязапахом старых книг и новой электроники.

– Спасибо, Рэйчел, – прошептал он и едва ощутимокоснулся губами моих губ. – Я не уеду насовсем. Я к тебе вернусь.

Не дыша, я смотрела на уродливый серый ковер.

Я не заплачу, черт побери. Не заплачу.

Он помедлил, потом ботинки протопали по лестнице. Окно вконце коридора задрожало от негромкого рокота его грузовика, и у меняразболелась голова. Я дождалась, когда рокот пропадет вдали, прежде чем тожепойти вниз, медленно, ничего не видя вокруг.

Опять все то же.

Я осторожно завела машину в мой миниатюрный гараж, выключилаогни и двигатель. Не в силах пошевелиться, смотрела я на оштукатуренную стену вдвух футах от радиатора. Тишина просачивалась в салон, нарушаемая толькопощелкиванием остывающего двигателя. У боковой стены мирно стоял байк Айви,укутанный брезентом на зиму. Начинался вечер. Я знала, что надо отнести Дженксав дом, но не было сил расстегнуть ремень и вылезти из машины.

Дженкс с нарочитым шумом приземлился на рулевое колесо. Я немогла рук поднять с колен, плечи поникли.

– Ну, по крайней мере теперь тебе все ясно, – сделал онзаход.

Отчаяние вспыхнуло на миг и снова погасло, придавленное.шатией.

– Он сказал, что вернется, – угрюмо ответила я. Мненадо ныло верить в эту ложь, пока я не дорасту до правды.

Дженкс обнял себя руками, стрекозиные крылья пересталидвигаться.

– Рэйч! – взмолился он. – Мне нравится Ник, нодождешься ты только двух звонков. Первого, когда он скажет, что ему лучше и онпо тебе скучает, и последнего – когда он скажет, что ему очень жаль и попроситвернуть ключи домовладельцу.

Я не отрываясь смотрела в стену.

– Дай мне немного побыть дурой, ладно?

Пикси хмыкнул, условно соглашаясь. Он наверняка мерз –крылья почернели, и сам он дрожал. С этим заездом к Нику я продержала его нахолоде слишком долго. Точно надо заняться сегодня печеньем. Нельзя ему ложитьсятаким замерзшим, мо-кет проснуться только весной.

– Идем? – спросила я, открывая сумку, и он неуклюжетуда спрыгнул вместо того, чтобы слететь. Встревожившись, я подумала, не сунутьли сумку за пазуху, но решила все же ограничиться тем, что поставила ее в пакетс покупками и как можно плотнее завернула его по краям.

Только потом я открыла дверь, постаравшись не задеть еюстенку гаража. С сумкой в руке пробралась по расчищенной дорожке к переднейдвери. У бордюра был припаркован черный гладкий «шевроле корзет» – такойнеуместный на заснеженной улице, что его жалко становилось. Я узнала машинуКистена и поджала губы. Слишком часто он мне в последнее время попадался.

Ветер щипал руки и лицо, и я глянула на слишком четкий всереющих тучах шпиль колокольни. Семеня по льду, я миновала Кистеновчетырехколесный символ мужественности и поднялась по каменным ступеням кпрочным деревянным дверям. Традиционного замка на них не было, только дубовыйбрус изнутри – я задвигала его по утрам, перед тем как пойти спать. Неуклюжесогнувшись, я зачерпнула пару горстей гранулированного антиобледенителя измешка у двери и разбросала его по ступенькам, пока растаявший днем снег неуспел еще замерзнуть.

Я толкнула дверь; волосы колыхнуло вырвавшимся наружу теплымвоздухом. Под негромкие звуки доносящегося джаза я скользнула внутрь, притворивдверь за собой. Мне не особенно хотелось встречаться с Кистеном – каким быкрасавчиком он ни был, – хотя следовало бы сказать ему спасибо за рекомендациюТакате.

В маленькой прихожей было темно, просачивающийся изсвятилища тусклый свет не мог рассеять сумрак. В воздухе пахло кофе ипрорастающей травой – что-то среднее между кофейней и теплицей. Ладно,переживем. Поставив покупки для Кери на антикварный столик, который Айвистащила у кого-то из своих родственников, я заглянула в сумку – как там Дженкс.

– Слава те Господи, – пробурчал он, медленно поднимаясьв воздух. Что-то его удивило, он наклонил голову набок, прислушиваясь. – А гдевсе? – спросил пикси.

Я сбросила пальто, повесила его на крючок.

– Может, Айви опять наорала на твоих детишек, и онипопрятались. Ты недоволен, что ли?

Он покачал головой. Вообще-то он был прав. Слишком уж тихо.В норме здесь уши разрываются от пронзительных воплей гоняющихся друг за другомпиксенят, то и дело с лязгом валится что-то из кухонной утвари, Айви рычит,выгоняя мелкоту из гостиной… Только восемь часов в сутки у нас благословеннаятишина – четыре часа, когда они спят днем после обеда и четыре часа ночью,после полуночи.

Тепло постепенно действовало на Дженкса, крылья его ужестали прозрачными и двигались легко. Я решила бросить шмотки Кери здесь, покане соберусь занести ей их через улицу. Потопав ботинками и стряхнув снег рядомс грязью, которую аналогичным образом развел Кистен, я вслед за Дженксом вышлаИ 1 темной прихожей в окутанное тишиной святилище.

Мне стало легче на душе, когда я увидела приглушенный свет,льющийся сквозь огромный – от потолка почти до пола – витраж. В ближнем углустоял маленький рояль Айви, за которым она тщательно ухаживала, но играла,только когда меня не было дома. Мой заставленный растениями стол расположилсянапротив, под углом к нему, перед бывшим амвоном. На стене за ним еще виден былконтур огромного распятия, что меня всегда утешало и согревало внутри. Скамьиотсюда убрали задолго до мое– о переезда, и гулкое пространство дышало миром,уединением и благодатью. Мне здесь было спокойно.

Дженкс застыл – и мои инстинкты полыхнули ярким пламенем.

– Пли! – взвился пронзительный голос.

Дженкс стрелой метнулся вверх, оставив за собой облакосияющей пыльцы, как осьминог чернила. С бешено колотящимся сердцем я нырнула напол, покатилась.

По половицам возле меня что-то часто застучало; я неподнималась, пока не докатилась до угла. Головокружительная сила кладбищенскойлей-линии затопила меня…

– Рэйчел! Это мои чертенята! – заорал Дженкс, и менянастиг шквал снежков.

Поперхнувшись, я проглотила висевшее на языке слово дляшмыкания круга, отпихнула поднимающуюся силу. Энергия полной ударила в меня, ия застонала, когда во мне одновременно схлестнулись две волны лей-силы.Пошатнувшись, я упала на колено, силясь вдохнуть – пока избыток энергии неубрался наконец обратно в линию. О Господи. Будто в костре побывала. 11адо былопросто поставить круг.