Групповая гонка. Записки генерала КГБ - Валерий Сысоев

Так и получилось. Я выиграл выборы, за меня, помимо представителей соцстран и скандинавов, проголосовал весь арабский блок. Это было крайне удивительно: люди всю жизнь на верблюдах ездят, какой там велосипед? Но четырнадцать «арабских» голосов я тем не менее на том Конгрессе получил.

Однажды когда по линии своей международной деятельности я был в Манчестере, нас пригласили посмотреть одну из игр английского футбольного чемпионата. До начала матча я подошел к кромке поля и сильно, помню, удивился, что оно не ровное. Вроде бы поверхность плоская, но если посмотреть от уровня земли, противоположную кромку поля ты не увидишь. То есть сама поверхность площадки была немного сферической — так того требовала дренажная система.

Очень хорошо помню свои ощущения в тот момент: при том, что я никогда не был футболистом, мне сильно захотелось выйти на то поле с мячом.

Еще запомнилась атмосфера того матча. Именно такой я представлял себе атмосферу послевоенных футбольных поединков у нас в стране, когда футбол был праздником, а люди собирались на стадионе не к началу матча, а намного раньше, обменивались новостями и прогнозами, пили пиво, потом смотрели игру и шли обсуждать уже ее — в ближайшую пивную или ресторан.

Уже будучи на пенсии, я как-то включил телевизор и на одном из каналов увидел анонс передачи памяти ушедшей из жизни актрисы Натальи Гундаревой. В анонсе было сказано, что она двенадцать лет была гражданской женой известного футболиста Александра Минаева, который много лет играл за «Динамо». Естественно я заинтересовался и даже порядком удивился, поскольку в моем представлении Саша и театр не сочетались вообще. Это, собственно, к вопросу о том, как мало мы знаем тех, рядом с кем работаем.

В ходе передачи ведущий вдруг сказал, рассказывая о союзе Минаева и Гундаревой, что подобных прецедентов история не знала. Вот тут я внутренне возмутился: то есть как это не было?

Помню, в одной из бесед с Николаем Николаевичем Озеровым мы стали обсуждать футбол с точки зрения его спектакулярности, так сказать. И Озеров посетовал, что игра стала заметно эту спектакулярность утрачивать. Я тогда выдвинул свою гипотезу. Дело в том, что все футболисты того периода мало того что были безумно популярны в обществе, и эта популярность многократно возросла после того, как команда съездила в Англию, но кроме этого они много и охотно ходили в театры. Артисты в свою очередь постоянно ходили на футбол. То есть между людьми был совершенно потрясающий уровень общения, который невольно вынуждал игроков постоянно подтягивать собственный интеллект. Когда женой Константина Бескова стала Валерия Николаевна, которая была актрисой, ей точно не было стыдно вводить мужа в круг своих коллег.

Совершенно уникальной парой были братья Старостины. Сам я больше общался с Андреем Петровичем, и каждый раз восхищался, глядя со стороны, с каким потрясающим внутренним достоинством и поистине царской осанкой он шел на трибуну, как строил свою речь, как блестяще умел доносить до собеседника свои мысли! Так, наверное, мог бы выходить на сцену Художественного театра легендарный Василий Качалов.

Общаясь с такими личностями, свою профессиональную работу на поле футболисты невольно старались преподносить таким образом, чтобы им было за нее не стыдно. Перед театральной публикой — в том числе. Каждый матч превращался в грандиозный спектакль, где каждый совершенно блистательно играл свою роль. Поэтому и люди шли на футбол «адресно»: на Бескова, на Симоняна.

Те времена я застал в «Динамо» лишь краешком, но помню, был потрясен количеством выдающихся личностей, с которыми можно было с удовольствием общаться на протяжении всей жизни.

* * *

Николай Петрович Старостин, который считается основателем «Спартака», одно время работал в «Спартаке» вместе с Бесковым, когда тот оказался в «Динамо» не у дел. Как раз в то самое время «Спартак» вылетел в низшую лигу, что естественно стало сильным потрясением для футбольных кругов. Первый секретарь московского горкома компартии Виктор Васильевич Гришин тогда позвонил министру МВД Николаю Анисимовичу Щелокову и попросил: раз уж Константин Иванович оказался свободен, нельзя ли его откомандировать в «Спартак»?

По своей сути Старостин и Бесков были антиподами — примерно как Чернышев и Тарасов в хоккее: один — крайне сдержан и молчалив, другой — крайне артистичен и громогласен. Но именно их содружество на том этапе позволило за короткий промежуток времени вывести «Спартак» в высшую лигу и сделать его многократным чемпионом страны.

Одной из сильных сторон Бескова-тренера всегда было то, что он умел очень точно выбирать игроков на конкретную позицию и под конкретную задачу. Именно так он вытащил в «Спартак» из первой лиги Георгия Ярцева. Юра Гаврилов заиграл у него в «Спартаке» уже после того, как его полностью списали в «Динамо». И играл не один год.

В каких-то ситуациях с Константином Ивановичем было тяжело, поскольку у него имелись очень жесткие жизненные принципы. Помню, например, как он отчислил из «Динамо» Омари Тетрадзе. На предматчевой установке тот заснул — разморило человека в тепле после тренировки.

Бесков его окликнул, мол, для кого он все рассказывает? А Тетрадзе, не подумав, и ляпнул:

— Да чего тут слушать? Я и так все знаю.

Бесков отреагировал чисто в своем стиле:

— Все знаешь? Тогда быстренько собрал вещи, и чтобы я тебя больше не видел ни на базе, ни в команде.

Вроде ерунда, но, думаю, Константин Иванович просто прекрасно знал, как легко можно «потерять» команду, если хоть однажды позволить кому-либо из игроков поставить свой тренерский авторитет под удар. Потому что с этой братией иначе было просто нельзя. Но и эта сторона натуры Бескова прекрасно уравновешивалась мудростью и жизненным опытом Старостина.

Не меньше я был потрясен, когда однажды стал свидетелем беседы Николая Петровича и Федора Черенкова. При том, что между ними было почти шестьдесят лет разницы в возрасте, Федор слушал Старостина не из вежливости, — такое ведь сразу становится заметно, — а с неподдельным интересом. То есть Николай Петрович в свои восемьдесят лет сохранил в себе внутреннее состояние человека, интересного для двадцатилетних. Он сам интересовался абсолютно всеми сторонами жизни игроков, принимал большое участие в решении их социальных проблем, и ребята чувствовали, что его о них забота — она совершенно бескорыстная и искренняя.

Думаю, что «Спартак» принял Бескова тоже не без участия Старостина. И это великое счастье, что два таких непростых и ярких человека нашли между собой общий язык пусть даже не на слишком большом отрезке времени. Хотя девять лет, совместно проведенные этими двумя глыбами в «Спартаке» — более чем солидный срок, когда речь идет о спорте.

В обычной жизни Бесков был интеллигентом до мозга костей. Однажды в мою бытность председателем ЦС «Динамо» мы вместе выбрались пообедать в ресторан «Пекин». Был выходной день, и я позволил себе прийти в рубашке без галстука. Константин Иванович тут же обратил на это внимание. Наклонился ко мне, когда мы уже сели за столик, и тихонечко, но совершенно серьезно произнес: