Греческие богини. Архетипы женственности - Галина Бедненко

В случае потери значимых близких людей такое состояние «около-смерти» может восприниматься как близость к ушедшим. Тогда «серость мира», уныние и подавленность оказывается знаком признания для покойных, отказом от жизни (радости, ярких ощущений) ради них.

Одиночество

Вновь вспоминается ахматовское:

Стояла долго я у врат тяжелых ада,

Но было тихо и темно в аду...

О! даже Дьяволу меня не надо,

Куда же я пойду?..

Одиночество женщины, проживающей стадию Персефоны-Жертвы, может быть как физическим, так и, чаще, психологическим. Отчасти вынужденное, оно тем не менее часто становится спасением и защитой от того, что представляется еще более опасным. Женщина может даже осознавать «потребность забиться как можно глубже в самую отдаленную пещерку, замаскировать вход и пути к ней, а затем стенать в отчаянии, что ее все забыли и никто не навещает». Но что с этим делать и как это изменить — ей будет неведомо, пока она не выйдет из своего Иномирья во внешний мир, на землю, и не перейдет к стадии Персефоны — Царицы Подземного мира.

Между матерью и мужем

Женщина может следовать сценарию Коры-Персефоны, не отягощаясь чрезмерно ролью Жертвы и проживая его по большей части во внешнем мире. Это обычные истории замужества и необходимой сепарации — физической и психологической — от дома матери. Как и мифологическая богиня, женщина может разрываться между матерью и мужем, домом своих родителей и построением своей собственной семьи. В наше время это еще более актуально в среде, городской по условиям и вместе с тем посткрестьянской — по семейным нравам и правилам.

Молодая женщина вполне может разыгрывать уже известный нам сценарий, стремясь и уйти от чересчур властной матери, и в то же время оставить себе возможность возвращения обратно. Вначале она ставит мужчину между собой и матерью — как заслон от ее притязаний (Персефону похитил Гадес), затем возвращается на исконное место дочери (Деметра сумела добиться возвращения Персефоны), оказываясь между мужем и матерью, склоняясь то в одну сторону, то в другую (Персефона проводит часть года в Аиде с мужем, часть — на земле с матерью), иногда умело манипулируя ситуацией. И если любимый оказывается «негодяем», «гнусным похитителем», «не оправдавшим надежд», то дочь-Персефона возвращается к своей матери-Деметре.

Между мужем и любовником

Насколько мы помним, у богини Персефоны были вполне легальные любовники, Адонис и Дионис (что, вообще-то, необычно для замужних богинь Древней Греции). Так и в реальной жизни женщина, воплощающая архетип и сценарий Персефоны, может «убегать» от «тирана-мужа» к любовникам. При этом всем окружающим будет рассказываться грустная история о похищении ее, светлой, занудным аскетом и жестоким тюремщиком, который не дает ей наслаждаться привольной земной жизнью, забавами девичества. При этом мужу она может казаться милой и непосредственной (если в муже силен элемент Аида или Гефеста[81], это усиливает данный брачный сценарий), но не способной на какие-либо решительные и смелые шаги. Однако обычная житейская несамостоятельность Коры-Персефоны отнюдь не предполагает, что она не сможет завести любовника, устроить себе бурный курортный роман, а потом даже явиться к мужу и поплакать в жилетку из-за разбитого сердечка.

Паранормальные способности

Персефона была Путеводительницей смертных, пришедших в подземный мир поговорить с тенями умерших. Эта роль похожа на функцию медиумов или колдуний. Первые магические эффекты и вера в свою власть над некоторыми событиями может настичь девочку-Персефону еще в детстве. И лишь от нее самой зависит, забудет она впоследствии весь этот опыт, испугается его или все же, повзрослев, начнет осваивать. Чтобы успешно гадать, женщине требуется развивать чутье и восприимчивость. Пытаясь обнаружить и применить другие экстрасенсорные способности, женщины-Персефоны, осознанно или нет, культивируют в себе роль Гекаты. Геката — богиня чародейства и ночных дорог — не боится сверхъестественного, чувствует себя под землей как дома и мудро понимает, когда она находится на опасном перекрестке и Должна выйти на верный путь. Она же часто сопровождала Персефону в мифах.

Но мы здесь разделяем сценарии Персефоны и Гекаты. Персефона присутствует не в профессиональных колдуньях[82] и даже не в ведьмах[83] (в них как раз господствует Геката), а в так называемых «магических женщинах». Они грезят и видят правду ( а иногда ложь), ощущают мистику в реальной жизни и следуют знакам, чувствуют веяния судьбы и капризно спорят с нею. Они живут своим внутренним миром и распространяют свои чудеса в окружении. При этом им совершенно не обязательно проводить какие-то колдовские обряды — все как-то получается само собой, но они и не занимаются этим для других (во всяком случае, для чужих или за плату).

Чужая жизнь

Одна из интересных особенностей женщин, в которых сильно развита Персефона — Царица Подземного мира, — способность если не идентифицироваться, то, по крайней мере, ощущать в себе разных персонажей: героинь романов, исторических лиц или личные фантазийные образы. Это похоже на увлеченность неким объектом, как обычное для состояния Коры преклонение и восторг перед кумиром, на легкую одержимость им. Но у зрелой Персефоны это, скорее, творческий импульс, созидательная фантазия (если речь не идет о болезни), что иногда находит выражение в произведениях изобразительного искусства или литературы.

Могу рассказать о собственном опыте такого рода. Одно время мне казалась очень близкой Ева Браун[84]. Почему — я понять не могла, явных жизненных параллелей у нас не было. В то, что я была ею в прошлой жизни (при том, что я разделяю идею метемпсихоза), я, конечно же, не верила, хотя чувство было очень близкое. Если бы я тогда ходила к какому-нибудь психоаналитику, возможно, он бы все и растолковал, но и его не было. Единственное, с чем я могла увязать свое ощущение, — это с чувством странной грусти и печали в период майских праздников, Дня Победы.

Я хорошо помнила, как при жизни своих дедов чувствовала вкус этой победы, а теперь вдруг оказалась на стороне побежденных, как будто не моя это победа. Тогда же всплыла история с моим дедом, отцом моей матери, Петром Максимовичем Требушенко. Он был наполовину немцем (по матери), но профессиональным военным и, конечно, воевал. Затем пропал без вести. Известны мне были лишь слухи, что он не погиб, а выжил, потерял ногу и остался у другой женщины, которая родила ему сына. Это странная семейная история, причудливым образом то всплывающая на свет, то скрываемая. А я тогда думала как раз о том, что «одной ногой» он был на одной стороне, а второй — на другой (как наполовину немец, он сражался против своих, хотя бы по крови). Может, в этом символический смысл потерянной ноги?.. И, может, от того моя грусть в майские дни — от крови далеких немецких предков?.. На это непонятно почему наложился яркий и близкий образ Евы Браун.