Алый камень - Э. Энн Джуэл

В течение следующей недели я ем твердую пищу, сохраняя плотность питания, но высокую калорийность. Я также делаю приседания и отжимания, чтобы подтянуть свои запущенные мышцы.

Мы переносим все из спален на основной уровень и в гараж. Гараж заполнен инструментами и гирями. Много гирь. Теперь я понимаю, почему Тео тверд как бык.

Расчистка верхнего этажа заставила все мои растения перенести на основной уровень. Он, казалось, прекрасно их переносил, пока их все не пришлось запихнуть на кухню и в гостиную.

Он ворчит, освобождая место для своей походной кровати на ночь. Я слышу его сквозь тонкие стены ванной комнаты, которую мы теперь делим с кухней. Я поправилась более чем на килограмм, но мое отражение в зеркале все еще выглядит немного исхудавшим. Мои волосы уже давно стали естественными, больше никаких выпрямлений, но Тео ничего не сказал. Не может быть, чтобы он не заметил. У меня есть искушение отрезать их в ближайшее время, очень коротко. Может быть, если я смогу набрать еще килограмм, я сделаю это.

— Ты сможешь, — шепчу я себе, открывая дверь, на мне только черный лифчик и подходящие трусики.

Тео склонил голову, глядя на экран своего телефона, сидя на своей походной кровати на кухне, окруженной растениями. Он в тренировочных шортах, без рубашки, а его волосы уложены, а не завязаны назад, как это бывает, когда он работает.

— Тео?

— Эти гребаные растения должны исчезнуть. — Он не поднимает глаз.

Я прочищаю горло.

— Тео?

— Что? — он по-прежнему не поднимает глаз.

Я маневрирую, пробираясь через джунгли. Он задерживает руку, и я понимаю, что он видит мои босые ноги и ступни. Очень медленно он позволяет своему взгляду подняться вверх по моему телу.

— У меня зуд.

Его губы раздвигаются, а тяжелые веки моргают один раз, как будто он упивается мной.

— Где? — это глубокий, горловой шепот, который посылает мурашки по моей коже.

Потянувшись вниз, я беру его теплую, мозолистую руку и кладу ее между своими грудями. Прикосновение. Я закрываю глаза на секунду. Как может что-то настолько простое вызвать у меня головокружение и отдышку? Когда я начинаю просовывать ее под край лифчика, он сгибает пальцы и… царапает меня.

— Лучше?

Я не знаю, плакать ли мне от смущения или смеяться, потому что где-то на этом пути я потеряла свой мотив соблазнения. Тео ничего не выдает. Он мог бы просто сказать «нет», но он этого не сделал… так что вот оно. Однако это мало помогает моему уязвленному самолюбию и моему зуду.

— Да, — говорю я лягушачьим голосом и медленно киваю. — Спасибо.

Мои губы кривятся в сторону. Теодор Рид остается невозмутимым. Я поворачиваюсь и делаю два шага в сторону гостиной, останавливаясь, когда рука скользит по задней части моих трусиков, сжимая их в кулак, словно я его собственность. Мое сердце ударяется о грудную клетку, когда я делаю быстрый вдох, и мое тело вспыхивает.

Тео тянет за трусики, заставляя меня отступать на шаг. Я рада, что стою к нему спиной, чтобы он не видел, как я напугана, возбуждена и заведена в этот момент.

Он отпускает мои трусики и… о боже… он проводит ногтями своих рук по задней части моих ног. Его ногти не длинные, но они впиваются в мою кожу настолько, что пробуждают каждую клеточку моего тела. Когда он достигает моих лодыжек, он скользит руками вокруг и царапает путь вверх по передней части моих ног.

Медленно.

Контролируемо.

Доминирующе.

Мои мышцы напрягаются под его прикосновениями.

Мои губы раздвигаются, выпуская беспорядочные, тяжелые вдохи, когда он зарывается пальцами в мои трусики и спускает их вниз по моим ногам. Я подпрыгиваю, ухмылка растягивается на моих губах, когда его борода щекочет мою спину. Он прижимается ртом к моей коже, а его руки бродят по моим ногам, животу, рукам, шее, царапая и трогая меня везде, кроме груди и пульсирующего центра между ног, который тяжелеет и очень нуждается в этой пресловутой царапине.

Каждый поцелуй вдоль моей спины становится все более интенсивным.

Губы.

Язык.

Зубы.

Пальцы Тео все сильнее впиваются в мою кожу. Есть что-то необыкновенно эротичное и в то же время мучительное в том, что он прикасается ко мне везде, кроме тех мест, где я больше всего умоляю. Он снимает с меня лифчик и поднимает мои руки над головой. Я сжимаю в кулак свои волосы, чтобы они не упали по бокам. Он медленно проводит ногтями по моим рукам, вниз по торсу, к прессу и вверх к грудям, где наконец касается их, сжимая так сильно, что я едва не взрываюсь.

Мое дыхание вырывается сквозь зубы. Такое ощущение, что он облил меня бензином. Когда он прикасается к моей груди, это как чиркнуть спичкой.

Тео поднимается так быстро, что мне приходится бороться, чтобы удержаться на ногах. Я хватаю его за волосы, чтобы притянуть его рот к своему. Он сжимает мои волосы в кулак, чтобы остановить меня — наши губы почти соприкасаются. Пространство между нами заполняется горячим, затрудненным дыханием.

— Ты дала мне две звезды. — Его слова прозвучали как рычание.

Ах, это…

Я тяжело сглатываю. Он злится. Моя никудышная оценка разозлила его. Хочу ли я заниматься сексом с разъяренным Теодором Ридом?

— Это значит, что у меня есть еще восемь. Думаешь, ты сможешь украсть их у меня?

Ох. Блядь. Черт. ДА! Я хочу заняться сексом со злым Теодором Ридом.

Он ударяет меня спиной о столешницу.

Удар!

Он пихает одно из моих растений на пол.

Авария!

Еще одно растение.

Авария!

Моя голая задница упирается в холодную столешницу, когда он поднимает меня. Дыхание в моих легких вырывается наружу, когда он спускает свои шорты и трусы. Один только вид его обнаженного тела стоит десяти звезд.

Мои волосы словно вырываются из моей головы, когда он сжимает их в кулак, прижимая наши рты вместе, в то же время его член полностью заполняет меня. Я хочу закричать, но его язык поглощает каждый уголок моего рта. Он входит в меня медленно и сильно. Мои пальцы впиваются в твердые мышцы его задницы, направляя и умоляя его не останавливаться.

Дверцы шкафа лязгают снова и снова, вибрируя посуду за ними, как при землетрясении. Я так близка, и, клянусь, он знает это, потому что замирает и обхватывает одной рукой мою талию, а другой поднимает меня со столешницы.

Авария!

Он спихивает два растения с кухонного острова.

Крэш! Крэш! Треск!

Туда же попадают остальные растения. Мне хочется протестовать, но он заставляет меня распростереться на столещнице, его голова находится между моих ног, его руки раздвигают их так широко, как только можно.