Аврора - Ким Стэнли Робинсон

Это относительно населения корабля. Стоит также добавить, что средние показатели веса, роста и продолжительности жизни снизились примерно на 10 процентов в сравнении с первым поколением пассажиров. Данные изменения могли быть вызваны эволюционным процессом, известным как островной эффект.

Общее жилое пространство биомов составляло приблизительно 96 квадратных километров, из которых 70 процентов приходилось на сельскохозяйственные угодья и пастбища, 5 — на города и жилища, 13 — на водоемы и 13 — на охраняемые заповедники.

Хотя на основном корпусе звездолета имелись шлюзы для малых ремонтных кораблей — все они располагались на внутренних кольцах, а крупнейшие стыковочные узлы были на носу и корме стержня, — при каждом выходе в космос корабль терял в открытых доках небольшое, но заметное количество летучих веществ. Поскольку источника пополнения запасов до прибытия в Тау Кита, эквивалентного облаку Оорта, не было, пассажиры, покидавшие корабль только при чрезвычайных обстоятельствах, стремились таких потерь избегать. Один малый тройной шлюз во Внутреннем кольце Б регулярно использовался для выходов людей в скафандрах, в том числе представителей палеокультуры Лабрадора.

В различных частях корабля работало 2 004 589 камер и 6 500 000 микрофонов, расположенных таким образом, чтобы записывать изображение и звук почти во всем его внутреннем пространстве. Снаружи также велось видеонаблюдение. Все записи хранились в компьютере корабля и архивировались по годам, дням, часам и минутам. Кто-нибудь мог открыть все эти глаза и уши корабля и ознакомиться с содержанием его памяти. Это, конечно, метафора.

* * *

Продолжая свое странствие, Фрея вернулась на Кольцо Б, затем вновь перешла на Кольцо А. В каждом биоме она проводила месяц-два, в зависимости от условий и нужд ее хозяев и друзей. Она «знакомилась со всеми», что означало в среднем около 63 процентов населения биомов. Этого было достаточно, чтобы она стала одной из самых известных личностей на корабле.

Довольно часто ей встречался Юэн, и они бродили по системам коммуникаций корабля, исследуя все новые пути по двенадцати спицам, двенадцати помещениям внутренних колец, четырем распоркам, соединяющим внутренние кольца, и двум наружным распоркам, соединявшим Коста-Рику и Бенгалию, Патагонию и Сибирь. Бывало, они присоединялись к другим людям, часто не знавшим друг о друге и стремившимся исследовать каждый закоулок на корабле. Эти люди часто называли себя призраками или фантомами, духами дороги. Деви тоже была в числе таких людей, хотя и не встречала тех, кого встречали Фрея и Юэн. Корабль подсчитал, что сейчас на борту находилось 23 человека, для которых эти исследования стали личным проектом, а вообще, за время перелета таких людей было 256, и их число постепенно снижалось. Прошло уже тридцать лет с тех пор, как этим занималась Деви. Большинство фантомов проводили свои исследования, пока были молоды.

Фрея по-прежнему опрашивала людей, и благодаря этой привычке имела весьма обширное представление о населении корабля, хотя и основанное на эпизодических разговорах. При этом она не могла произвести количественные подсчеты, лежавшие в основе любого статистического анализа, который придал бы ее исследованию какую-либо научную ценность. И у нее по-прежнему не было теории.

Она была такая не одна, и в том, что так хорошо знала корабль и его людей, не было даже ничего необычного. В каждом поколении жителей корабля находились свои странники, у которых случалось больше знакомств, чем у большинства других. Они были не такими, как фантомы, и их было больше — в среднем около 25 процентов живого населения в любой отдельно взятый момент времени. Хотя правила, регулирующие их странствия, с течением поколений менялись и их стало меньше, чем было в первые 68 лет перелета. Странники служили доказательством того, что население численностью чуть более двух тысяч вполне можно — если приложить определенные усилия — довольно хорошо узнать. Впрочем, едва ли это служило им целью и вряд ли кто-либо ее достигал.

В большинстве биомов Фрею ожидали, будто по какому-то расписанию, встречали и втягивали в жизнь своего поселения. Люди хотели, чтобы она была с ними. Наверное, можно было сказать, что многие чувствовали своим долгом заботиться о ней. Словно она была некой тотемной фигурой, кому-то она, может, даже представлялась дитем корабля (конечно, это метафора). А то, что она была самой высокой на борту, пожалуй, лишь усиливало впечатление, которое она производила на людей.

Следующий год Фрея провела в Гималаях, Янцзы, Сибири, Иране, Монголии, Степи, Балканах и Кении. Потом она узнала, что биомы, в которые она не возвращалась, считали это пренебрежением с ее стороны, и она тут же меняла свои планы и посещала каждое место, где была прежде, ни одно не пропуская. Таким образом у нее получалось путешествие, растянутое по срокам, но с четким маршрутом: обогнуть сначала Кольцо Б, а потом Кольцо А, задерживаясь в каждом биоме на один-два месяца и неуклонно двигаясь на запад. Она по-прежнему устраивала вылазки с Юэном, теперь уже куда чаще, потому что Юэн поселился в Иране, став инженером озера и, как он сам выражался, добропорядочным гражданином. Так продолжалось еще почти год.

Все это время, нужно сказать, корабль знал, как не мог знать ни один человек, что на борту находились также люди, не любившие Фрею или не любившие то, какой она стала популярной. Часто казалось, это связано с неприятием многочисленных советов и органов управления, особенно комитета деторождения, и недовольство это существовало еще до Фреи и относилось к Деви, Бадиму, родителям Бадима (которые все еще занимали важные посты в Бенгалии), Араму и другим членам советов. Но поскольку рядом была только Фрея, на нее и выливался весь негатив, принимавший формы замечаний вроде:

— Она якшается со всеми, кто того хочет, сердцеедка, потаскуха…

— И даже считать не умеет. Даже разговаривает с трудом.

— Если бы она выглядела попроще, на нее никто бы и внимания не обратил.

— А в голове вообще ничего не держится, вот и задает одни и те же вопросы.

— Вот почему она все время возится с мышами. Только их и понимает.

— Их да овец с коровами. Видишь же, как она еще глаза косит.

— Да сама она корова. Сиськи здоровые, мозга не видно.

— И такая же спокойная — точно корова.

— Ты и сама бы такой была, если бы в голове было пусто.

Интересно было записывать и объединять подобные комментарии и обнаруживать связи между людьми, отпускавшими их, и проблемами, которые стояли перед ними в их жизни. Как выяснялось, эти люди не любили очень многое и никто из них не сосредотачивал свою неприязнь на Фрее слишком долго. Она приходила и уходила, а их недовольство сохранялось и переключалось на других людей и другие вещи.

Интересно также отметить, что Фрея в некоторой степени понимала, кем были эти люди. Она сковывалась в их присутствии, не смотрела им в глаза и не пыталась с ними заговаривать, не смеялась, находясь рядом. Что бы они ни говорили о ее простодушии, она словно по-своему видела или ощущала многое из того, чего никто не произносил вслух, из того, что люди даже стремились скрыть. И все это ей удавалось делать незаметно, будто бы краешком глаза.