Аврора - Ким Стэнли Робинсон

Опять неправда.

— …так что можно попасть в другое внутреннее кольцо, не проходя через стержень. Это может быть полезно. Ведь сам стержень весь закрыт…

А это действительно так и было.

— …и мы не знаем, как там все отпирается. То есть это хорошо, что у нас есть внутренние кольца и эти соединяющие распорки. Нужно только знать, куда ведут технические этажи и туннели и какие контейнеры пусты. Мы это еще проверяем. Как раз этим мы занимаемся сейчас.

Через небольшую дверцу он провел ее во внутреннее кольцо, не имевшее нормального коридора, но состоящее из ряда помещений — некоторые были пусты, но другие так забиты металлическими контейнерами, что по ним едва удавалось проползти до следующей двери. Каждая дверь оказывалась закрытой, и каждый раз Юэн вводил нужный код. Внутреннее кольцо оказалось достаточно малым, чтобы Фрея заметила, что они движутся по кругу.

— Нет, по шестиугольнику, — поправил Юэн. — Спиц всего шесть, поэтому внутреннее кольцо — шестиугольное. Наружные — додекаэдр, но из-за шлюзов это не так заметно.

— Мы как будто бродим по лабиринту, — сказала Фрея.

— Ага.

И Фрея, и Юэн вспомнили, что в детстве лабиринты в Лонг-Понде были в числе их любимых мест для игр. Они задумались, почему никогда не встречались там раньше. В каждом биоме проживало в среднем 305 человек, и население Новой Шотландии было в районе этого среднего значения. Большинство людей думали, будто знают всех в своем биоме. Но теперь становилось ясно, что это не совсем так. И эта тенденция часто повторялась на протяжении многих лет: тот или иной житель биома мог знать всех в лицо, но при этом был знаком примерно с полусотней людей. Такова была человеческая норма — по крайней мере, так сложилось за семь поколений, проживших на корабле. Некоторые источники указывали, что такая же норма существовала в саваннах и соблюдалась во всех культурах, что возникали с тех пор.

Они добрались до пустого пространства с четырьмя дверьми, по одной в каждой стене. Оно, как объяснил Юэн, соединяло Третью спицу и переход к Кольцу Б, по которому они вышли из Соноры.

— Ты цифры запоминать умеешь? — спросил ее Юэн и набрал код.

— Нет! — воскликнула Фрея. — Сам же знаешь!

— Я об этом только догадывался, — хихикнул он. — Ладно, но суть тебе надо запомнить. На этом кольце мы запрограммировали в качестве кода последовательность простых чисел, но только тех, которые по порядку сами соответствуют простым числам. То есть сначала идет первое простое число, потом третье, потом пятое и так, пока их не будет семь. Запомни это и сможешь подобрать.

— Или кто-нибудь еще сможет, — сказала Фрея.

Юэн рассмеялся. Затем повернулся к ней и поцеловал, она ответила, и они еще долго целовались, а потом сняли одежду и, улегшись на ней, занялись сексом. Оба были бесплодны, и оба это знали. Они визжали и пищали, потом смеялись.

После этого Юэн повел ее вниз по коридору Третьей спицы, обратно в Сонору. Они держались за руки и останавливались у каждого окна, что встречалось на пути, чтобы посмотреть на виды, усмехнуться кораблю, усмехнуться ночи.

— Город и звезды, — провозгласил Юэн.

* * *

В Соноре Фрея услышала о том, как Деви преобразовала систему соледобычи, что позволило им удалить избыточные соли с полей. Теперь из-за спасительного вмешательства Деви все местные жаждали встречи с Фреей, и спустя несколько недель и месяцев она чувствовала, что не только знакома, но и близка каждому из жителей главного здешнего городка — Модены. На самом деле это было ложное чувство, но, опять же, 98 человек из 300 часто представляется как «все». Вероятно, это следствие когнитивных искажений — легкость возникновения образов представления, вероятностная слепота, сверхуверенность, якорение. Даже те, кто знал о существовании этих когнитивных искажений, — в основном наследуемых генетически, — все равно не могли от них избавиться.

Днями Фрея работала в лаборатории, где разводили и выращивали мышей для медицинского исследовательского центра, расположенного по соседству. В этой лаборатории жило порядка тридцати тысяч белых и бесшерстных мышей, и Фрея очень их полюбила за блестяще-черные или розовые глазки и дерганое общение друг с другом и даже с ней. Она говорила, что понимает каждую из этих мышей и знает, о чем они думают. Многие, кто работал в лаборатории, заявляли о подобном. Это был пример сочетания вероятностной слепоты с легкостью возникновения образов представления.

Здесь Фрея снова проводила многие вечера, расспрашивая людей об их надеждах и опасениях. Оказалось, что Сонора мало чем отличается от Пампасов. Как и в Плате, она проводила финальную уборку в столовой, что, как она считала, было одним из лучших способов знакомиться со многими людьми. Здесь она, как и раньше, заводила друзей, ее тепло принимали, только теперь, вероятно вследствие прошлого опыта, она держалась менее открыто. Она больше не стремилась войти в жизни этих людей так, словно они станут для нее семьей и будут вечно жить вместе. Она сказала Бадиму, что поняла одно: когда приходит время двигаться дальше, то, если ей вдруг казалось, что она останется там навсегда, расставание дается больнее, и не только ей одной, но и людям, которых она узнала.

Бадим на экране кивнул в ответ на эти слова. Он предположил, что она могла бы соблюдать баланс, по сути делая и то, и другое. Он сказал, что боль, о которой она говорила, это не плохая боль и ее не нужно избегать.

— Ты получаешь то, что отдаешь, и не только это. Отдавать — это уже значит получать. Поэтому не сдерживайся. Не оглядывайся далеко назад, не заглядывай вперед. Просто будь там, где находишься. Ты всегда будешь жить в настоящем.

* * *

В Пьемонте Фрее рассказали, как Деви однажды спасла местный урожай от быстрой гибели, угрозу которой сама и выявила, — она могла стать следствием реакции коррозии алюминия с плодородной почвой биома. Деви подсказала им опрыскать весь обнаженный алюминий алмазным спреем, и это избавило их от проблем. Поэтому Деви здесь любили и многие хотели познакомиться с Фреей.

Так продолжалось все ее путешествие по биомам Кольца Б. Всюду она узнавала, что ее мать, великий инженер, своими вмешательствами находила решение проблем, препятствовавших благополучию местных жителей. Когда Фрея рассказала об этом Бадиму, тот сказал, что Деви обладает умением ловко обходить проблемы — она возвращается на несколько логических шагов и смотрит на ситуацию с какого-то нового ракурса, с которого до нее никто не догадывался посмотреть.

— Это иногда называют избеганием уступок, — объяснил Бадим. — Уступки — это принятие сути проблемы и отталкивание от нее. Это такой тип экономики сознания, хотя и своего рода леность. А Деви совсем не ленива, сама знаешь. Она всегда сначала испытывает суть проблемы на прочность. Уступки — это не ее метод.

— Нет, определенно нет.

— Но никогда не называй это нестандартным мышлением, — предупредил он Фрею. — Она ненавидит это выражение, а если услышит, то может и голову оторвать.