Междукняжеские отношения на Руси. Х – первая четверть XII в. - Дмитрий Боровков

Изяславу же в шатеръ предъидущю и тако яша Всеслава на Рши у Смолиньска и преступивше крестъ. Изяславъ же приведъ Всеслава Кыеву, всади и в порубъ съ двема сынома»372. Обратим внимание на то, что клятва «не сотворить зла» имела коллективный характер, но судьбой полоцкого князя распорядился один Изяслав – вероятно, потому, что «потерпевшим» был только он.

В 6576 (1068/69) г. произошло первое большое нашествие на Русь половцев. Ярославичи попытались дать им отпор на Альте, но были разгромлены и обращены в бегство. «Изяславу же со Всеволодомъ Кыеву побегшю, а Святославу Чернигову. И людье кыевстии прибегоша Кыеву и створиша вече на торговищи, и реша пославшеся ко князю: „се Половци росулися по земли, даикняже оружье и кони, и еще бьемся с ними“. Изяслав же сего не послуша и нача[ша]люди его корити. На воеводу, на Коснячька, идоша на гору съ веча и придоша на дворъ Коснячковъ, и не обретше его сташау двора Брячиславля. И реша: „поидем высадим дружину свою ис погреба“. И разделишася надвое: половину ихъ иде к погребу, а половина ихъ иде по мосту. Си же придоша на княжь дворъ. Изяславу же седящю на сенехъ с дружиною своею. Начаша претися со княземъ стояще доле, князю же из оконця зрящю, и дружине стоящю у князя. Рече Тукы, братъ Чюдинь, Изяславу: „видиши княже, людье възвыли, посли атъ Всеслава блюдуть“, и се ему глаголящю. Другая половина людий приде от погреба, отворивше погребъ, и рекоша дружина князю: „се зло есть, посли ко Всеславу, атъ призвавше лестью ко оконцю пронзуть и мечемь“. И не послуша сего князь. Людье же кликнуша и идоша к порубу Всеславлю. Изяслав же, се видевъ, со Всеволодомъ побегостаз двора. Людье же высекоша Всеслава ис поруба въ 15 день семтября и прославиша и среде двора къняжа. Дворъ жь княжь разграбиша бещисленое множьство злата и сребра, кунами и белью. Изяслав же бежа в Ляхы».

В дореволюционной историографии среди исследователей, разделявших общинно-вечевую теорию социально-политического развития, киевское восстание использовалось как один из аргументов, демонстрирующих приоритет над князем горожан и веча как органа городского самоуправления (И.Д. Беляев, В.И. Сергеевич, Н.И. Костомаров, М.Д. Затыркевич, И.А. Линниченко, М.Ф. Владимирский-Буданов). Н.И. Хлебников, М.С. Грушевский и М.Н. Покровский охарактеризовали выступление киевлян как «революцию». В дальнейшем социальная сущность событий 1068 г. раскрывалась как проявление классовой борьбы (С.В. Юшков, Б.Д. Греков, В.В. Мавродин, М.Н. Тихомиров, Б.А. Рыбаков, В.Т. Пашуто, Л.В. Черепнин, П.П. Толочко и др.), позже часть исследователей вернулась к интерпретации этого движения как конфликта князя и городской общины (И.Я. Фроянов, А.Ю. Дворниченко, В.Я. Петрухин, В.В. Пузанов).

Из приведенного выше фрагмента следует, что князья (а вероятно, и их дружины) оставили поле битвы раньше киевских «людей». Как было установлено Л.В. Черепниным, в широком смысле термин «люди» обозначал «свободных общинников», а в узком – «рядовую массу горожан», «торгово-ремесленное население города». Полисемантичность понятия «люди» – общего (как обозначение народа) и частного (как обозначение представителей какого-либо одного социального слоя) – отмечают и другие историки, поэтому диапазон его интерпретаций применительно к событиям 1068 г. достаточно широк. Так, одна группа исследователей понимала под «людьми» жителей Киева (И.Д. Беляев, С.М. Соловьев, Н.И. Костомаров, В.О. Ключевский, В.Т. Пашуто, Л.В. Черепнин, П.В. Лукин и др.); другая – широкие слои не только городского, но и сельского населения (В.В. Мавродин, И.Я. Фроянов); третья – представителей городского ополчения (Н.М. Карамзин, Н.А. Полевой, И.А. Линниченко, М.С. Грушевский, Б.Д. Греков, П.П. Толочко, Б.А. Рыбаков, М.Б. Свердлов и др.).

По подсчетам Т.Л. Вилкул, при описании событий XI столетия термин люди или людье упоминается в ПВЛ по Лаврентьевскому списку 38 раз, а определение кыяне 12 раз. В статьях 1015 г. (1 раз), 1068 г. (4 раза), 1069 г. (1 раз), 1097 г. (2 раза), как по Лаврентьевскому, так и по Ипатьевскому списку ПВЛ термин люди/людье может твердо считаться синонимом кыян, покрывая, таким образом, 66 % употребления понятия кыяне применительно к XI в. (при этом, по крайней мере в одном случае, они отделяются от бояр). Исходя из общего определения, предложенного Л.В. Черепниным (люди = свободные общинники), можно полагать, что в статье 1068 г. понятие «людье Кыевстии» обозначает членов киевской городской общины, которые сформировали городское ополчение, сражавшееся с половцами на Альте. Прибежав в Киев, они устроили вече и решили обратиться за помощью к Изяславу, чтобы продолжить сопротивление половцам. На княжеский двор была направлена делегация, но Изяслав не принял ее требований к сведению. Между тем, по завершении веча, основная часть его участников отправилась «на гору», где находился двор воеводы Коснячка (который, по предположению некоторых исследователей, мог выполнять обязанности тысяцкого). Описание дальнейших событий в Лаврентьевском и Ипатьевском списках ПВЛ имеет некоторые различия. В Лаврентьевском списке, как мы видели выше, говорится, что люди «на воеводу, на Коснячька, идоша на гору съ веча» (дефектность этого фрагмента также отметил П.В. Лукин); из Ипатьевского списка следует, что «начаша людье говорити на воеводу, на Коснячь[ка], и идоша с веча вь на гору»; аналогичное сообщение читается в НIЛМ («И начаша людие говорити на воеводу Коснячя»). Поэтому М.Н. Покровский и В.В. Мавродин полагали, что «люди» искали воеводу «не с добрыми намерениями», а Д.Я. Самоквасов и И.Я. Фроянов считали, будто они хотели, чтобы Коснячко помог им создать ополчение для обороны города. С текстологической точки зрения в Лаврентьевском списке мы имеем дело с дефектной фразой, утратившей слова «начаша людье говорити», из чего следует, что речи вечников имели для воеводы угрожающий оттенок (о чем косвенно говорит и грамматическая конструкция с использованием винительного падежа); в то же время ничто не указывает на то, что люди хотели нанести какой-нибудь вред воеводе или его имуществу, так как, не обнаружив Коснячки дома, они устроили совещание около двора, вероятно принадлежавшего полоцкому князю Брячиславу, и решили действовать на свой страх и риск. Участники веча разделились на две группы. Одна из них проследовала ко двору Изяслава, но он отказался ее принять, поэтому они ограничились тем, что, стоя внизу, стали препираться с князем. Куда больший интерес представляют действия другой группы, которая отправилась вызволять «ис погреба» «свою дружину», также именуемую «людьми».

В исторической литературе высказывались мнения, что это могли быть: 1) сообщники Всеслава (Н.С. Арцыбашев, Д.Я. Самоквасов); 2) заключенные городской тюрьмы (Д.И. Иловайский, первая точка зрения И.А. Линниченко, М.В. Довнар-Запольский); 3) часть «кыян», которая по каким-то причинам оказалась под стражей еще до Альтской битвы (Н.М. Карамзин, И.Д. Беляев, С.М. Соловьев, М.С. Грушевский, М.Н. Тихомиров, В.В. Мавродин, ранний Б.А. Рыбаков, В.Т. Пашуто, Л.В. Черепнин, П.В. Лукин); 4) захваченная на Немиге часть полоцкой дружины, которую поддержали «кыяне» (вторая точка зрения И.А. Линниченко, Л.В. Алексеев, П.П. Толочко, поздний Б.А. Рыбаков, И.Я. Фроянов и др.); 5) часть киевского ополчения, которая после поражения на Альте энергично настаивала на продолжении борьбы с половцами и по приказу Изяслава была заключена в погреб (Н.А. Полевой, М.Б. Свердлов).