Сны инкуба - Лорел Гамильтон

— Ну?!

Он шагнул назад, но я сейчас не доверяла ему у себя заспиной. Он не был зачарован, он только был обманут её глазами. Все гораздопроще: полицейских учат спасать жизнь, а не отнимать. Если бы она на негонапала, Мендес бы её застрелил. Если бы она напала на кого-нибудь другого, онбы её застрелил. Будь она с виду кровожадным чудовищем, он бы её застрелил. Ноона, съёжившись в углу, была совсем не похожа на чудовище, и ручками, не большемоих, она закрывалась от того, что на неё надвигалось. Она сжалась в комок, какребёнок в своём последнем убежище перед поркой, в буквальном смысле словазагнанная в угол. Ни словом, ни действием нельзя отвратить неотвратимое.

— Пойди встань возле сержанта, — сказала я.

Он глянул на меня, дыша слишком часто.

— Мендес! — позвал Хадсон. — Ты мне здесьнужен. Немедленно.

Мендес подчинился голосу, как его выучили, но поглядывал наменя и на вампиршу в углу.

Она глядела на меня поверх руки, а так как на мне не былоосвящённых предметов, она могла смотреть мне в глаза. Её глаза были светлыми врассеянном свете, светлыми и напуганными.

— Пожалуйста, — сказала она. — Не надо менятрогать. Он нас заставлял делать такие страшные вещи! Я не хотела, но мне нужнабыла кровь. Нужна была. — Она подняла ко мне тонкое лицо. — Я должнабыла.

Нижняя часть её лица была алой маской.

Я кивнула и подняла ружьё, упирая приклад в бедро, а не вплечо.

— Знаю, — сказала я.

— Не надо! — произнесла она и выставила рукувперёд.

Я выстрелила ей в лицо с расстояния меньше двух футов. Лицоисчезло в брызгах крови и клочках мяса. Тело её село очень прямо, долго такпросидело, и я спустила курок, направив ствол ей в грудь. Она была хрупкой,мяса на ней было мало, и я пробила дыру с одного выстрела.

Голос Мендеса прозвучал в наушниках:

— Нам полагается быть хорошими парнями.

— Заткнулся бы ты, Мендес, — сказал Юнг голосомболее сдавленным и хриплым, чем надо бы.

Я склонилась к нему.

— Посмотри, как там Мельбурн, — шепнул он.

Я не стала спорить, хотя знала наверняка, что этобесполезно. Попытавшись нащупать пульс на шее, я наткнулась на рваное кровавоемясо. Ковёр под ним пропитался кровью как губка. Они не стали даже пить, просторазорвали ему шею, чтобы убить.

— Как он? — спросил Юнг.

— Хадсон! — позвала я.

Хадсон уже был рядом, и я встала, предоставляя ему самому сообщитьЮнгу дурные вести. Не моя это работа — сообщать тяжёлые вести раненым. Не мояработа.

Я вышла на середину комнаты. В холле послышалось движение, иот меня потребовалось усилие всей моей воли, чтобы не выстрелить в пришедшихсанитаров. Хадсон вызвал их по рации, но я не слышала. Чертовски напряжённаявыдалась ночь.

Они бросились к раненым со своими ящиками и сумками, и яотошла вглубь комнаты, потому что больше мне было делать нечего. Надчеловеческой смертностью у меня власти нет. Вампиры, иногда оборотни, но непростые смертные. Их я не знаю, как спасать.

— Как ты могла сделать такое, глядя ей в глаза?

Я обернулась к Мендесу. Он уже снял маску и шлем, хотя —спорить могу — это было против правил, пока мы не вышли из здания. Прикрывмикрофон рукой, чтобы никто не услышал случайно о чьей-то смерти, я ответила:

— Она перегрызла горло Мельбурну.

— Она говорила, что другой вампир её заставил. Это так?

— Может быть, — сказала я.

— Так как же ты могла её просто застрелить?

— Потому что она виновна.

— Кто же это умер и оставил тебя судьёй, присяжными ипа… — Он замолчал, не договорив.

— Палачом, — договорила я. — Исполнителем.Истребителем. Строго говоря, правительство страны и штата.

— Я думал, мы — хорошие парни, — сказал он, и этобыл голос ребёнка, который вдруг узнал, что добро и зло иногда не такпротивоположны друг другу, как две стороны монеты. Бросишь её одной стороной —добро, другой — зло. Но бывает, что это зависит от того, с какой ты стороныружейного ствола.

— Так и есть, — ответила я.

Он замотал головой:

— Ты — нет.

Нет у меня оправдания для того, что я потом сказала, крометого, что он задел мои чувства и высказал вслух то, о чем я только начиналазадумываться.

— Если ты не выдерживаешь жара, Мендес, уматывай изкухни к трёпаной матери. Найди себе конторскую работу. И что бы ты ни сделал,но прямо сейчас отвали от меня ко всем чертям.

Он уставился на меня.

— Мендес, пойди подыши на улицу. Это приказ, —сказал Хадсон.

Он глянул на нас обоих неприязненно, потом направился кдвери. Хадсон проводил его глазами, потом повернулся ко мне.

— Он не имел этого в виду.

— Имел.

— Он не понимает, что ты делаешь.

Я вздохнула:

— Это верно.

— В кино у вампиров мирный вид. А здесь ничего мирногоне было.

— Я не мир приношу, сержант. Я приношу смерть.

— Ты больше спасаешь жизней, чем отнимаешь.

— Хотелось бы так думать.

Он хлопнул меня по спине — кого-нибудь из своих он бы обнял,но я это восприняла как комплимент, которым этот жест и был.

— Вы отлично сегодня работали, Блейк, и не позволяйтеникому вам этого замутить.

— Спасибо, — сказала я.

— Что-то вы не слишком убеждены в этом.

— Я вам скажу, сержант: через какое-то время устаёшьубивать тех, кто молит о пощаде.

— Они вампиры, они и без того мертвы.

Я покачала головой и улыбнулась:

— Хотела бы я в это верить, сержант Хадсон, оченьхотела бы.

Санитары стали уносить раненых. Мельбурна они оставили наместе, но девушку с кровати забрали. Они сортировали материал, забирая толькотех, кого ещё можно спасти, мёртвые никуда не денутся. Во всяком случае, темёртвые, что в этой комнате.

Я спорила с сержантом Хадсоном. Мы старались это делатьтихо, укрывшись позади фургона со снаряжением, чтобы репортёры не взяли нас вкамеру, но все равно это был спор.

— Это не они, сержант, — говорила я.

— Ладно, есть среди них ещё один или два вампира, чтоне оставили следов на первых жертвах. Значит, за это время успели создатьновичков.