Сны инкуба - Лорел Гамильтон

Он посмотрел на меня — посмотрел по-настоящему. До этого,думаю, он меня не видел. Я для него была какая-то баба, какая-то подстилка подзомби, которую подсунуло ему начальство. Штатская со значком, но я не была длянего личностью. Теперь он смотрел на меня и видел меня, и на моих глазах таялаего беспричинная злость.

— Вы действительно пошли бы туда в одиночку?

Я вздохнула, качнув головой:

— Сержант, я — истребитель вампиров. Обычно так ибывает — только я и они.

Он едва заметно улыбнулся, чуть изогнул усы.

— Не сегодня, маршал. Сегодня вы с нами.

Я улыбнулась ему — настоящей улыбкой, не кокетливой, хотянекоторые мужчины назвали бы её такой: открытой, честной, улыбкой типа «рада,что вы со мной». Он улыбнулся в ответ — не мог удержаться.

— Все это классно, — сказала я, — но не порали к делу? Ночь-то уходит.

Он посмотрел на меня с таким видом, будто не понял, как меняпонимать, а потом рассмеялся. Как только он рассмеялся, его людей отпустилонапряжение — я это чувствовала, как будто какое-то метафизическое облегчениенастало.

— А вы чертовски настойчивая женщина.

— Да, мне говорили.

Он коротко засмеялся:

— Там, внутри, вы будете выполнять приказы?

Я вздохнула:

— Постараюсь.

Он покачал головой.

— Если бы я сказала «да», это было бы враньё. Но ясделаю все от меня зависящее, чтобы делать то, что сказано. Это я обещаю.

— Лучшего мне уже не добиться, так?

Я кивнула:

— Ага. Если не хотите, чтобы я соврала.

— Нет. Правда от федерального агента — свежеевпечатление.

— Вот-вот, я постараюсь быть для вас глотком свежеговоздуха.

Он посмотрел на меня, покачал головой и снова повернулся кдоске.

— Теперь, когда я верю маршалу, то верю.

Они вернулись к своему брифингу, а я вернулась к подсчётуминут и гаданию, будет ли кто-нибудь живой в кондоминиуме, когда мы высадимдверь.

По моему предложению снайпера разместили так, чтобы он виделокна, а не входную дверь. Во-первых, мы не знали, как они выглядят, а снайперне мог валить подряд всех, выходящих из дверей. Вполне могли в этом домепроживать законопослушные граждане-вампиры, так что он даже всех вампировподряд валить не мог. Если бы он точно умел опознавать вампиров. И даже я немогла бы сказать «да» или «нет» о сомнительном вампире, глядя в оптическийприцел. В смысле, что если я ошибусь? Высокое содержание серебра — извинятьсябудет поздно. Но если кто вылетит в окно — это противник, и только противник, иснайпер может его безнаказанно снимать. Зелёный свет.

Все мы прочие сгрудились вокруг фургона. В кино этот фургонизящный и просторный. В жизни он узкий, громоздкий и похож на гибрид фургонаводопроводчика и машины мороженщика, если бы тот продавал не мороженое, апистолеты. Места для нас и для оружия в нем не хватало. И даже в пустой многиеиз нас не поместились бы. Это был полугрузовик для снаряжения, а не транспортдля людей. Я осталась в жилете, хотя заметила, что никто сегодня в нас стрелятьне будет, а против колющих и рвущих ударов жилеты бесполезны. Я с этим ужесталкивалась и у военных, и у полиции. До них просто не доходит, чтобронежилеты и шлемы, лучшая их защита, не помогут против тех, кто голыми рукамикрушит сталь. Это как выступать против Супермена и надеяться на кевлар.Наконец-то сержант Мельбурн произнёс вслух то, что редко когда признаютспециальные подразделения:

— Мы используем пули. Пули могут давать рикошет, и намспокойнее, если мы знаем, что защищены от огня своих.

Микрофон был встроен в бронежилет и соединён с маленькимнаушником, как в снаряжении Секретной службы. Мне показали кнопку микрофонапосередине жилета, возле пистолета, когда его держишь. Проверили, что микрофонработает, потом кто-то потрепал меня по шлему, и я готова была к выходу. Покрайней мере, готова не меньше других. Не идти было бы самое лучшее, но вампирыпохитили у нас эту возможность.

Женщину, которую они взяли, звали Дон Морган, двадцать двагода. Она работала в клубе всего три недели. Её фотография была у них на сайте,и все мы её видели. Рекламный снимок для стрип-клуба, так что мы старалисьрассматривать лицо. Волосы каштановые, длины до плеч, косметики столько, чтолицо разглядеть трудно — сплошь синие глаза, красные губки бантиком. Я не спрашивалау мужчин, труднее ли им смотреть на неё, чем мне. Она была прикрыта руками инесколькими удачно размещёнными клочками материи, но создавалась иллюзия, чтопоказано больше кожи, чем на самом деле. Отвлекало, как и было задумано. Несомневаюсь, что если бы миз Морган предупредили, что её похитят злобныевампиры, она бы оставила нам более приличный и менее гламурный снимок. Новсего, знаете ли, не предусмотришь. Мы запомнили лицо заложницы, чтобы незастрелить её случайно в деле. Это было бы действительно нехорошо.

Я думаю, что не будь у меня своих опасных игрушек для этойпесочницы, меня бы взяли невооружённой. Почти все спецподразделение считаломеня штатской и обращалось со мной соответственно. Без грубостей, просто им ненравилась мысль, что я буду с заряженным оружием у них за спиной. Я их понимаю.У меня нет их выучки. Они не видели, как я обращаюсь с оружием. Не видели меняза этой работой. И вполне могли считать меня опаснее вампиров.

Главная моя проблема с жилетом заключалась в том, что нельзябыло оставить «браунинг» и «файрстар» в тех кобурах, что были, и надеяться ихвыхватить. Боец по имени Дерри бросил мне набедренную кобуру с застёжками налипучках.

— В неё влезет «браунинг» с запасной обоймой.

Он на вид был таким же ирландским, как его фамилия, если несчитать цвета — он был темноволос.

Мне пришлось снять жилет, чтобы нацепить верхний ременькобуры на свой пояс, а другой ремень надо было обмотать вокруг ноги. Неплохаяштука — набедренная кобура, хотя мне бы не хотелось её испытывать, не надевсперва брюки для защиты бёдер. Бедра-то при ходьбе задевают друг друга, так чтоизвините. Но в джинсах получилось вполне приемлемо. Выхватывать, правда, надопо-другому: не только не под тем углом, не только из другого места — самодвижение другое. Оно не получится у меня так же быстро, потому что о немпридётся думать. Правда, в сегодняшней работе пистолеты будут игратьвспомогательную роль.

У меня был дробовик Моссберга «590А1 Бантам». Тринадцатьдюймов длина ствола, облегчённый вес. Это означает более сильную отдачу, но,когда привыкнешь, это просто ружьё моей мечты. Нет тяжёлого ствола, которыйперевешивает при попытке прицелиться, отчего мне казалось, что я слишком тяжеласверху. У меня есть обрез, начавший жизнь как ружьё «Итика-37», но сейчасиспользуемый только для ликвидации вампиров с близкого расстояния. У «Итики»есть ремень, и её можно подвешивать к телу как неуклюжую сумочку. Чтобы ружьёне ёрзало, пока не будет нужно, Эдуард, мой друг и единственный из всех моихзнакомых пользователь огнемёта, помог приспособить к кобуре на левом бедрелипучки. Эта набедренная кобура была моя, но предназначена для запасныхпатронов, не для оружия. Ремень с липучкой шёл поверх укороченного ствола, и онбыл прижат к ноге, но не так, чтобы я могла случайно отстрелить себе коленнуючашечку. Одно быстрое и сильное движение — и обрез уже у меня в руках, и очень,очень близко дулом к вампиру. У «Моссберга» был ружейный ремень «Урбан Опс» изТактического Запаса США. Этот ремень давно стал моим предпочтением для оружияпокрупнее. К несчастью, нельзя нести два ружья на двух ремнях «Урбан», потомучто ремень рассчитан на перехват рук, на облегчение движений. То есть ружьёсамо будет двигаться вокруг тела. Эдуард, настоящий наёмный убийца, какимпопытался обозвать меня Хадсон, не в восторге от ремня Урбан, в отличие отменя, но ему не приходится работать с монстрами так близко в своей работе подприкрытием. Он почти всегда действует как истребительная группа из одногочеловека. И ещё этот ремень действует лучше, если на тебе куртка поплотнее,чтобы не соскальзывал с плеча. Будь у меня плечи пошире, он бы лучше подошёл, апоскольку испытывают такое снаряжение в основном мужчины, мне трудно на что-тожаловаться. Все равно очень удачный элемент снаряжения.