Три Царя - Игорь Маревский

или родного тела аури, под морозное дуновение показалась Дэйна. Воительница выставила перед собой щит блокируя сразу два выстрела, а третий прошелся по касательной брони и рикошетом ушел в стену. Сырник зло скалился, особенно учитывая, что делал он это лицом и без того грозной девы щита. Он поднял меч и издал боевой клич, как это всегда делала Дэйна, прежде чем вступить в бой.

Аури чувствовал, как внутри него ключом бьется сила. Сила, которую он никогда не испытывал, будто кто-то накачивает его высококачественным духом, а предела этому нет. Убийца разрядила весь барабан, но он ушел в щит, покрытый чёрным льдом. Сырник ощутил, какой удар на себя принимает Дэйна, защищая весь отряд от созданий куда более крупных и смертоносных, чем обычный револьвер сборщика.

Он попытался сымитировать, прыжок валькирии, как назывался он у народа Дэйны. Оттолкнувшись от стены, он закрылся от носа до талии щитом, а меч выставил перед словно копье. Внезапно убийца стала пленницей своего же творения. Револьвер казался бесполезным, а стены настолько заросли плотью, что уменьшали место для сражения. Она обнажила свой клинок, а на пальцах другой руки, заиграли нотки духа.

***

Звуки битвы становились всё громче, пробиваясь сквозь кокон. Балдур на ходу влетел в особняк, и тут же остановился. «Сырник» прокрутилось в его голове. «Я чувствую, как он сражается один». Связь между этим миром и реальным крепла, как и связь между человеком и аури. Он не мог позволить себе долго задерживаться здесь. В конце концов Сырник может и обладает талантом обращения, но боевого опыта ему не хватит, чтобы долго сражаться в одиночку.

Пробегая сквозь бесконечные комнаты, которые казались не могли населять хоть обширный, но не настолько массивный особняк. Балдур заметил, что помещения походили одно на другое, словно он заперт в бесконечном лабиринте. В бесконечной петле. Мужчина выругался во весь голос и мысленно восхвалил богов. Он знал, что для них нет такого места, куда бы их взор не проник, только лишь бы они обратили внимание на одного прокаженного, застрявшего в лабиринте собственного сознания. Он не ощущал холодного прикосновения Марены, не чуял запаха Смородинки. Он был всё еще жив, если это можно было таковым назвать.

Балдур попытался призвать силу, кою смог использовать ранее, но судя по всему одного желания было мало. Даже капля былого чувства, что родничком раскрывается внутри красотой и мощью смертоносного букета, проделала бы ему путь на волю, но увы, внутри была лишь привычная пустота.

Не полагаясь больше на даренную силу, он на ходу попытался проанализировать момент, открывая одну дверь за другой. Мысль, зародившееся в его сознании, видимо потревожила кукловода этой вселенной. Сквозь потолок посыпали булыжники, осколки домов, стекла, деревянные балки. Балдур маневрировал между ними, пока одна из них не придавила его ногу. Чувство дежавю накрыло человека по новой. Вновь запертый, он, на удивление, не чувствовал ничего. Боль и страх, казалось, не существовали в этом месте. Он попытался освободиться, но град продолжал сыпаться. В момент холодное касание смерти потянулось к нему, как над головой паутиной побежали трещины в потолке. Балдур восхвалил богов и понадеялся, что окажется прав.

***

Они сошлись на мечах. Лязг стали наполнил окружение оглушительной какофонией сражения. Удар, за ним другой. Убийца явно была проворнее и опытнее, однако Сырник заметил, что с самоуверенностью и ядовитой бравадой она справлялась лучше. Сырник по памяти копировал движения Дэйны, и как мог, воспроизводил её самые любимые боевые заклинания.

Когда женщина перешивала чашу весов в свою сторону, и метила в уязвимую шею или голову, Сырник делал два шага назад и бил гранью щита об пол. Шипастая ледяная волна в треть полной силы истинной владелицы вырывалась наружу, однако нити могильного света попросту её испаряли. То же было, когда Сырник пробовал закрутить мечом в воздухе в попытке обрушить на врага морозный ураган. Всё было тщетно. Могильный свет, словно жадный и голодный зверь пожирал любые попытки духовных атак, а для физических, Сырник был слишком медлителен и неопытен. Он был уверен, что настоящая Дэйна справилась бы с убийцей, даже не обронив и капли пота, но её не было рядом.

Он осознал, что убийца начинает читать его движения, когда клинок проскользил вдоль лезвия меча Дэйны и оставил жуткий порез на боку. Сырнику пришлось отступить и тело вновь заиграло красками. Он задумчиво стиснул зубы и хлопнула дымка.

— Меняйся в кого хочешь, — впервые с начала битвы, заговорила она, а после прошлась кончиком пальца по лезвию и попробовала на вкус его кровь. — Я подожду.

***

Балдур открыл глаза именно в тот момент, когда массивная груда мусора и бетона должна рухнуть на него, как сброшенный с крыши снег. Она парила в воздухе, всего в двух локтях над головой человека. Стервятник широко улыбнулся и, поперхнувшись от удивления, звонко засмеялся. Он распластался на полу, взирая на дыру, сквозь которую пробивались солнечные лучи, и смеялся.

«Это мой мир, и мне носить в нём корону», — подумал он про себя. С этой мыслью он встал и широко расправил плечи. Еще во второй визит, в эту реалию, он заметил, как словно погружается в пучину собственного сознания. В те глубины, из которых во снах вырываются наши страхи и желания. Сладкий мир здравого смысла, помноженное