Три Царя - Игорь Маревский

человека или от окружения, как это делают те, что не клеймены проказой. Это чувство больше было похоже на прикосновение, на дар, на очень дорогой его сердцу. В тот момент, его разум проснулся.

***

Жала сменились на языкастые змеиные пасти, точно такие же, что носил каждый стервятник. В момент, когда они должны были вцепиться ядовитыми клыками в мягкую плоть аури, тот превратился в дымку, и с легкостью миновав выпад, обратился. Из маленького комочка тумана, с рёвом дикого зверя вырвался бурый медведь. Его густая шерсть, увешанная ликами и амулетами богов, пахла смертью. Когти и пасть тянулись к плоти, которую ненавидели всем своим естеством. Сырник обрел свою форму, и был полон ярости.

***

Дух стремительно захватывал тело, поднимаясь к плечу, он, миновав грудь, распространился на правую руку. Балдур чувствовал, как дух обжигающим пламенем терзает его изнутри. Сознание слегка поплыло, хоть сам он чувствовал себя ясно. Балдур инстинктивно нырнул в кармашек за кристаллом, но нащупал лишь пустоту. Дух продолжал обжигать тело и терзал нарастающими темпами. Каждый удар сердца, увеличивал эффект во множество раз.

Стервятник осознал, если он не избавиться от него вскоре, то впадёт в кому, как это бывало со всеми сборщиками, что слишком долгое время держали дух в себе. Вдруг у него зародилась мысль или, лучше было сказать, чувство. Он вспомнил слова Сырника, а дальше тело сработало само собой. Широко замахнувшись, Балдур выдохнул и приготовился читать песнь славную. Он не чувствовал камней, не ощущал осколки бетона. Стену буквально разорвало надвое, открывая проход для человека шириной в пол дюжины коней.

***

Атака прошла неудачно. Убийца успела увернуться, хоть ей и пришлось выронить револьвер Балдура из рук. Она потянулась к своему, с которым, на удивление, обращалась довольно ловко, и в мгновение ствол был направлен на Сырника. Огромный мускулистый медведь, цель, в которую при всём желании невозможно промахнуться. Убийца прекрасно это понимала, и не медлив, дважды нажала на курок.

К её удивлению, массивный зверь растворился в дымке, и из неё показался Сырник. Аури рысью взбежал на стену и попытался зайти сбоку, пока она отчаянно старалась его убить. Вдруг перед ним предстал барьер из известного ему не понаслышке духа. Сырник исполнил кульбит, и вновь обратился медведем. В этот раз ему повезло.

Он правой лапой разодрал грудь убийце, когда та пыталась увернуться в последний момент. Ало-сиреневая кровь хлынула на пол, хотя сама жертва, даже не скорчилась от боли. Вместо этого на её лице была гримаса унижения и гнева. Она зарядила в револьвер новый барабан и, сложив пальцы знаком, дуло оружия окутал могильный свет. Сырник демонстративно поднял могучую лапу, с которой всё еще капала кровь, и как смог, улыбнулся. Аури явно почувствовал себя увереннее, бросал ей взглядом вызов, чем смог всё же выдавить отвращение из уголков её губ.

***

Как ему это удалось? Балдур не чувствовал, что внутри него проснулась какая-то сила или хоть малейшее восприятие духа. Как он, прокаженный, смог имитировать колдовство и пробить стену голой рукой? Балдур провел достаточно времени на этой земле, и ему пришлось насмотреться на пользователей духа различного уровня. Некоторые из них действительно обладали талантом, другие же отчаянно пытались скопировать их.

Человек внимательно осмотрел свою руку, а она, к его удивлению, осталась невредима.

У него не было ответа, но он знал одно. После того как ему удалось разнести ту стену в клочья, внутри него поселилось странное чувство. Чувство будто он сделал нечто хорошее и приятное. Ощущение, словно выручил из беды близкого ему друга.

На его пути возник целый особняк, камнепад которого он обходил стороной. Балдур поднял голову и заметил, что бежит в тени огромного парящего небоскреба. От такого вида, он чувствовал себя никчёмным, затем поскорее попытался избежать тени этого ощущения. За особняком на его глазах выросла новая стена. Втрое шире и вдвое выше. Он знал, он мог поклясться, за ней находится то, что ему надо. Осталось лишь туда добраться.

***

Револьвер загрохотал, а пули, пропитанные могильным светом, с жадной ненавистью рвали к плоти Сырника. Убийца улыбнулась, она была уверена, что в таком коридоре ему не удастся увернуться, и даже если он вновь обратится дымкой, результат будет тот же. Она повела пальцами, и пули замедлились в полете, изменяя траекторию. Вокруг тела медведя действительно заиграла дымка, от чего на лице женщины зародилась легкая улыбка. Пули сорвались с места, а языки духа, окружающие их, потянулись к туману.

Вместо медведя