Звезда Пандоры - Питер Гамильтон

— Ты видел записи о взрыве в Венецианском Побережье?

— Да, черт побери. Меллани постоянно их транслировала.

— Меллани? — переспросила Паула. — Меллани Рескорай?

— Именно она. Иногда мне кажется, что я напрасно выпустил джинна из бутылки.

— Ты выпускаешь из бутылок гениев, а не демонов, Хоше.

— Только не в этот раз, можешь мне поверить. После суда она быстро поднялась и снялась в эротической драме для ВСО. «Убийственный соблазн». Ты не подключалась?

— Нет.

— Постановка имела огромный успех. Игравший меня актер выглядел как борец сумо. Но тебя они сыграли вполне правдоподобно. Так или иначе, Мел­лани добилась признания в средствах массовой информации, правда, только в местных. Тем не менее ее заметила Алессандра Барон и взяла в свою команду. Меллани действительно хороша. Кроме всего прочего, у нее теперь собственный канал со всякой всячиной вроде купальных костюмов, голограмм, ежемесячных обзоров ВСО, духов и продуктов питания. Появился даже коктейль под названием «Убийственный соблазн». У Меллани уже есть свой фан-клуб.

— Странно. Она показалась мне совсем другой. Я редко так сильно ошибаюсь в людях.

— Точно так же в ней ошиблись несколько политиков, у которых она брала интервью. Они быстро об этом пожалели.

— И она транслировала записи из Венецианского Побережья?

— Они шли на всех новостных каналах. Я смотрел ее передачи, поскольку у нее всегда интересные интервью, и в тот раз, как мне кажется, был кто-то из заместителей Колумбия. — Он с опаской покосился на Паулу. — Меллани особенно подчеркивала твои неудачи в деле Йоханссона. Это она так выразилась.

— Не удивительно.

— И в чем же мой интерес в деле об этом взрыве?

— Это не разглашается, но взрыв в галерее уничтожил не все оборудование, которое собрал Ригин: несколько предметов хранилось на нижнем этаже. Мы сумели их заполучить.

— Что же это за предметы?

— Среди всего прочего там был сверхмощный микрофазный модулятор на сверхпроводниках. Управляющая программа для него была разработана в компании «Шансорель», находящейся здесь, в Дарклейк-сити. Элвин не мог заказать ее официальным путем, это новейшая разработка, и ему потребовалось бы заключение экспертов. Хоше, они должны были знать, что это не легитимный контракт.

— А для чего предназначен этот модулятор?

На лбу Паулы появилась хмурая морщинка.

— Мы точно не знаем. Наши криминалисты изучили список всего оборудования и пришли к выводу, что требовалось какое-то специализированное силовое поле. Но половина предметов не подходит ни под какие спецификации.

— Хорошо, значит, я должен что-то отыскать в «Шансореле»?

— Да, пожалуйста.

— А что именно? И насколько сильно я могу прижать этих парней?

— Я хочу знать, работают ли они с Элвином на постоянной основе или про­сто нуждались в деньгах в тот момент и согласились на контракт, не задавая вопросов. Я, конечно, надеюсь, что у них долговременные отношения — тогда через них смогу выйти на Элвина. Как вести игру, решай сам, в каждой группе людей всегда найдется слабое звено. Найди его и заставь хорошенько попотеть.

— Ладно. Но я не понимаю. Ты охотишься за Элвином. Какое отношение это имеет к утечке из Агентства?

— Стандартный способ исключения. Каждому из подозреваемых я выдаю отдельный сегмент информации, а потом наблюдаю за реакцией.

Несколько десятилетий назад Томпсон Бурнелли совершил грубейшую ошибку: он предположил, что, будучи мужчиной, к тому же ловким и сильным, имеет достаточно преимуществ, чтобы обыграть Паулу Мио в сквош. Он действительно хорошо играл в сквош. Каждый раз, приезжая в Вашингтон, он непременно посещал «Клинтон Эстейт», светский и спортивный клуб, в котором помимо всего прочего заключалось немало сделок между бизнесменами самых разных миров. Два или три раза в неделю он играл со своими коллегами-сенаторами, или их помощниками, или председателями комитетов, или представителями Великих Семейств. Уровень игры здесь был очень высоким, а если у кого-то что-то и не получалось, в клубе имелись отличные тренеры.

Паула Мио заставила его понять, что главное — это точность и выбор позиции. Она почти не покидала центра площадки, но каждый раз посылала мяч туда, где его не было. Под конец игры он покраснел, взмок от пота и начал спотыкаться, а сердце угрожающе застучало в висках. Только через одиннадцать лет он сумел выиграть; это произошло через два года после его омоложения, когда наступил пик физической формы, а Пауле до омоложения оставалось еще три года. А потом все продолжалось по-прежнему.

Сейчас, когда она после омоложения не прожила еще и десяти лет, он не слишком заботился об очках, а только опасался получить инфаркт еще до того, как проиграет. Под ее точными ударами ему приходилось метаться с одной стороны корта на другую и обратно. Любой другой игрок, уступающий ему рангом — новый сенатор, помощник или лоббист, — время от времени позволял бы ему выигрывать. Не каждый раз, но достаточно, чтобы поправить его на­строение. Из соображений этики. Но только не Паула. Хоть и не сразу, но он понял ее отношение. Сдать игру было бы нечестно, а на это она никогда не пойдет.

Как только его мучения закончились, Томпсон схватил полотенце и вытер с лица пот. По боли в мышцах ноги он понял, что целую неделю будет ходить с трудом.

— Увидимся в баре, — простонал он и скрылся в безопасном убежище мужской раздевалки.

Через сорок минут, частично уменьшив боль в мускулах горячим массажным душем, он вышел в бар. «Клинтон Эстейт» насчитывал всего два с половиной столетия, но потемневшие дубовые панели на стенах и кожаные кресла с высо­кими спинками могли относиться и к концу девятнадцатого века. Этому соответствовал и персонал, одетый в красные куртки и белые перчатки.

Паула уже сидела в кресле у окна эркера, откуда открывался прекрасный вид на английский парк, примыкающий к клубу. В элегантном костюме и с безукоризненно причесанными волосами, спускавшимися до середины спины, она излучала спокойную уверенность, на достижение которой женщины из Великих Семейств тратили не одно десятилетие.

— Бурбон, — бросил официанту Томпсон, опускаясь в кресло напротив.

Тон его голоса вызвал на ее губах легкую улыбку, словно Паула выиграла еще одно очко.

— Ну что, Рафаэль задал вам жару после Венецианского Побережья? — спросил он.

— Могу сказать, что он дал мне понять, насколько огорчен. Люди считают этот взрыв очередной победой Элвина и Йоханссона в борьбе со мной. Они абсолютно не понимают, что все это значит.

— Что, в городе появился новый игрок?

— Не совсем новый. Но обнаружили они себя впервые.

— Ты все еще веришь, что в администрации президента завелся крот?

— Или в Великом Семействе, или в Межзвездной Династии. В конце концов, вы все друг с другом связаны.