Главная тайна горлана-главаря. Ушедший сам - Эдуард Филатьев

Повесть «Перед восходом солнца» автобиографична. В ней автор расказал, как он боролся со своим страхом – с тем самым, который охватывал тогда многих советских людей, живших в стране кровавого террора. Не случайно же журналу «Октябрь», начавшему в августе 1943 года печатать эту повесть, продолжать её публикацию строжайше запретили.

В постановлении ЦК от 16 августа 1946 года о журналах «Звезда» и «Ленинград» писатель Михаил Зощенко был назван «подонком», «клеветником» и «подлецом». Его тотчас же исключили из Союза писателей и лишили продовольственных карточек.

У советских литераторов погром ленинградских журналов никаких протестов не вызвал.

В 1946 году поэт Василий Лебедев-Кумач записывал в дневнике:

«Болею от бездарности, от серости жизни своей. Перестал видеть главную задачу – всё мелко, всё потускнело. Ну, ещё 12 костюмов, три автомобиля, 10 сервизов… и глупо, и пошло, и недостойно, и неинтересно».

Вскоре поэт внёс в дневник и такую запись:

«Рабство, подхалимаж, подсиживание, нечистые методы работы, неправда – всё рано или поздно вскроется…»

21 августа 1946 года Корней Чуковский записал в дневнике:

«Третьего дня был у Пастернака: он пишет роман. Полон творческих сил…»

Поэт Сергей Михалков, знавший о высказываниях кремлёвских вождей не понаслышке, 31 августа написал:

«Война окончилась, и писатели успокоились. Стали писать для себя, а не для народа».

А дневниковая запись Корнея Чуковского (16 сентября) полна спокойствия:

«Были вчера у Веры Инбер. Она рассказывала о Маяковском. Он пришёл в какое-то кабаре вскоре после того, как Есенин сошёлся с Айседорой Дункан. Конферансье – кажется, Гаркави – сказал: “Вот ещё один знаменитый поэт. Пожелаем и ему найти себе какую-нибудь Айседору”. Маяковский ответил: “Может быть, и найдётся Айседура, но Айседураков больше нет”».

Но тучи над головами творческих работников тем временем сгущались.

Кинорежиссёр Сергей Эйзенштейн только что снял вторую серию фильма «Иван Грозный». Выступивший на заседании Оргбюро Иосиф Сталин сказал об этой работе:

«Возьмём Эйзенштейна. Отвлёкся от истории. Вложил что-то своё. Изобразил каких-то дегенератов-опричников. Не понял, что опричники были прогрессивными элементами, не понял значения репрессий Ивана Грозного. Мы знаем, что это был человек с волей и с характером. А нам дан не то Гамлет, не то какой-то убийца. Изучайте факты! А изучение требует терпения. А терпения не хватает».

Постановление Оргбюро ЦК ВКП(б), опубликованное 4 сентября 1946 года, эти сталинские фразы повторило почти дословно:

«Режиссёр С.Эйзенштейн во второй серии фильма “Иван Грозный” обнаружил невежество в изображении исторических фактов, представив прогрессивное войско опричников Ивана Грозного в виде шайки дегенератов, наподобие американского Ку-Клукс-Клана, а Ивана Грозного, человека с сильной волей и характером – слабохарактерным и безвольным, чем-то вроде Гамлета».

Если за первую серию «Ивана Грозного» Сергей Эйзенштейн получил Сталинскую премию первой степени, то вторая серия фильма была возвращена на киностудию («на доработку»).

А 20 сентября Андрей Жданов, вновь выступая на собрании партийного актива писателей Ленинграда, сказал:

«Горький в своё время говорил, что десятилетие 1907–1917 годов заслуживает имени самого позорного и самого бездарного десятилетия в истории русской интеллигенции, когда после революции 1905 года значительная часть интеллигенции скатилась в болота реакционной мистики и порнографии, провозгласила безыдейность своим знаменем, прикрыв своё ренегатство “красивой” фразой: “и я сжёг всё, чему поклонялся, поклонялся тому, что сжигал”».

Жданов обрушился на все литературные объединения тех и последующих лет, назвав их «антипролетарскими»:

«…одним из крупнейших “идеологов” этих реакционных течений был Мережковский, называвший грядущую пролетарскую революцию “грядущим Хамом” и встретивший Октябрьскую революцию зоологической злобой…

Все эти “модные” течения канули в Лету и были сброшены в прошлое вместе с теми классами, идеологию которых они отражали. Все эти символисты, акмеисты, “жёлтые кофты”, “бубновые валеты”, “ничевоки” – что от них осталось в нашей родной русской, советской литературе? Ровным счётом ничего, хотя их походы против великих представителей русской революционно-демократической литературы – Белинского, Добролюбова, Чернышевского, Герцена, Салтыкова-Щедрина – задумывались с большим шумом и претенциозностью и с таким же эффектом провалились».

Трудно сказать, знал ли Жданов о том, что в «жёлтой кофте» ходил только один футурист, которого звали Владимир Маяковский. Но у Жданова был куратор, мнение которого было в ту пору определяющим. И он 19 сентября написал:

«Т. Жданов! Читал Ваш доклад. Я думаю, что доклад получился превосходным. Нужно поскорее сдать его в печать, а потом выпустить в виде брошюры. Мои поправки смотри в тексте. Привет!

И.Сталин».

В этот момент одной из жертв «Лаборатории – X» («Лаборатории № 12» или просто «Камеры») стал Александр Яковлевич Шумский, который в начале 20-х годов был наркомом просвещения Украины и членом Исполкома Коминтерна. В 1927 году его лишили всех постов, осудили за национализм («шумскизм») и выслали в Ленинград, где он работал ректором сначала Института народного хозяйства, а потом политехнического института.

13 мая 1933 года Шумского арестовали и 5 сентября приговорили к ссылке в Соловки на 10 лет. В 1935 году Соловецкий концлагерь был заменён ему на Красноярский. Но своих взглядов от пребывания в местах лишения свободы Александр Шумский не изменил. И осенью 1946 года к нему были направлены генерал Павел Судоплатов и Григорий Майрановский со своими коллегами из секретной лаборатории. Шумского они посадили в поезд и повезли в европейскую часть страны. По дороге его отравили, и 18 сентября 1946 года он скончался в Саратове. Официальная версия гласила: от сердечной недостаточности.

Пока Жданов расправлялся с ленинградскими журналами, в Москве литераторов тоже не гладили по головам. В начале октября 1946 года состоялось расширенное заседание редакционного совета Госиздата, на котором присутствовали генеральный секретарь Союза советских писателей Александр Фадеев и поэт Алексей Сурков. Было принято постановление:

«Обсудив книгу избранных произведений Ильи Сельвинского, в которых автор включил пьесу “Пао-Пао”, роман в стихах “Улялаевщина”, поэму “Записки поэта” и другие произведения, не отвечающие по своим идейным и художественным качествам запросам соверменного читателя, редсовет решил отклонить предложенный автором сборник в данном составе».

12 октября «Литературная газета» опубликовала статью Фадеева, в которой говорилось:

«Я резко критиковал прежние произведения Ильи Сельвинского (“Уляляевщина”, “Пао-Пао”, “Записки поэта”, “Рысь”, отдельные лирические стихи), в которых имеются грубые политические ошибки, чувствуется влияние чуждых и враждебных советскому мировозрению ницшеанско-бергсониинских взглядов и непреодолённое влияние литературного декаданса. В отдельных стихах Сельвинского перед войной и даже во время войны снова сказалось это влияние. Творчество Сельвинского значительно двинулось бы вперёд, если бы он нашёл ошибочность и вредность ряда прежних своих произведений и не держался за них».