Главная тайна горлана-главаря. Ушедший сам - Эдуард Филатьев

А Галину Серебрякову, вдову убитого в тюрьме Григория Сокольникова, летом 1945 года из лагеря освободили. Она поселилась в городе Джамбуле, где стала работать фельдшером.

Григорий Беседовский, бывший советский дипломат, ставший невозвращенцем и живший во Франции, сразу по окончании мировой войны принялся почти в открытую сотрудничать с разведкой Советского Союза.

А в пустыне Аламогордо 16 июля 1945 года американцы взорвали первую атомную бомбу. И 20 августа в Советском Союзе был создан секретнейший Специальный комитет при ГКО, председателем которого стал Лаврентий Берия. Под его руководством начали создавать бомбу советскую.

В конце 1945 года сын вождя Василий Сталин, командир 286-й истребительной авиационной дивизии, пожаловался отцу, что «бьётся много лётчиков» из-за того, что командование ВВС принимает от авиапромышленности дефектные самолёты.

– Нас на гробах заставляют летать! – так или примерно так мог воскликнуть, завершая свою жалобу, полковник Василий Сталин.

Иосиф Виссарионович не мог не вспомнить аналогичное восклицание, прозвучавшее 9 апреля 1941 года из уст генерал-лейтенанта Павла Рычагова. И вождь поручил разобраться с этим делом начальника Главного управления контрразведки «Смерш» («Смерть шпионам») наркомата обороны СССР генерал-полковника Виктора Абакумова. Тот принялся за дело засучив рукава. И в начале апреля 1946 года были арестованы нарком авиационной промышленности Герой Социалистического Труда Алексей Иванович Шахурин, Главный маршал авиации дважды Герой Советского Союза Александр Александрович Новиков и ещё несколько маршалов и генералов.

Следствию понадобилось меньше месяца, чтобы завершить дело. Маршал Новиков потом вспоминал:

«С первого дня ареста мне систематически не давали спать. Днём и ночью я находился на допросах и возвращался в камеру в 6 утра, когда в камерах был подъём… После 2–3 дней такого режима я засыпал стоя и сидя, но меня тотчас же будили. Лишённый сна, я через несколько дней был доведён до такого состояния, что был готов на какие угодно показания, лишь бы кончились мои мучения».

Но при этом маршал Новиков с удивлением добавлял:

«Арестовали по делу ВВС, а допрашивают о другом… Я был орудием в их руках для того, чтобы скомпрометировать некоторых видных деятелей Советского государства путём создания ложных показаний. Это мне стало ясно гораздо позднее. Вопросы о состоянии ВВС были только ширмой».

18 марта 1946 года Лаврентий Берия, который с 22 марта 1939 года являлся кандидатом в члены политбюро, был назначен его полноправным членом и введён в «семёрку» самых ответственных лиц страны (приближённых Сталина). А 19 марта он стал ещё и заместителем председателя Совета министров СССР (то есть заместителем самого Сталина). На этом посту Лаврентий Павлович курировал работу МВД, МГБ и Министерства государственного контроля.

7 мая 1946 года Сталин снял Всеволода Меркулова с его министерского поста и назначил главой МГБ Виктора Абакумова.

Актёр Малого театра Геннадий Сергеев (о судьбе пьесы «Инженер Сергеев»):

«Как только Меркулова сняли с поста министра госбезопасности, пьесу убрали из репертуара. Сразу. У нас это делалось быстро. Всегда. И никогда и ни в каком театре её больше не возобновляли».

11 мая 1946 года Военная коллегия Верховного суда СССР рассмотрела дело обвиняемых по «авиационному делу». Все бывшие маршалы и генералы полностью признали свою вину. И получили по нескольку лет тюремного заключения.

Как-то незаметно лётчики вышли из числа тех, кого считали героями страны.

А вот поэта, который продолжал оставаться героем своей страны, упомянул в одной своей послевоенной статье Илья Сельвинский, вновь повторив:

«Маяковский не был агитатором – он лишь создал в поэзии “жанр агитки”. Маяковский не был трибуном народных масс – это был лишь великий артист в роли народного трибуна».

Но в тогдашней стране Советов распевали песни, написанные не на слова Маяковского и Сельвинского, а сложенные бывшим узником концлагеря Сергеем Алымовым:

Василий Васильевич Катанян о той поре сказал так:

«Лиля Юрьевна была замужем четыре раза. “Я всегда любила одного – одного Осю, одного Володю, одного Виталия и одного Васю”. Так она говорила. Но прежней любви к человеку, которого уже нет на свете, она не теряла. Недаром Маяковский в разговоре с нею заметил: “Ты не женщина, ты исключение ”».

Работа Якова Серебрянского в годы войны была высоко оценена советским правительством – он был награждён вторыми орденами Ленина и Красного знамени, а также медалью «Партизан Отечественной войны» первой степени. Но после 7 мая 1946 года, когда министерство государственной безопасности возглавил Виктор Семёнович Абакумов – тот самый, кто допрашивал Серебрянского в 1938 году, а затем вёл следствие по его делу, Якову Исааковичу пришлось выйти в отставку «по состоянию здоровья».

С формулировкой «за невозможностью дальнейшего использования» вскоре была уволена из МГБ и Елизавета Зарубина.

А Ольга Третьякова вышла из Печорлага лишь в 1946 году.

Летом того же года Борис Пастернак познакомился с работавшей в журнале «Новый мир» Ольгой Всеволодной Ивинской, которая очень скоро стала его музой. Ей он посвящал многие свои стихи, с неё «лепил» образ главной героини романа, который задумал написать.

Казалось бы, мирная жизнь постепенно восстанавливалась.

И вдруг…

14 августа 1946 года в Мраморном зале Кремля заседало Оргбюро Π,Κ ВКП(б), которое обсуждало журналы, издававшиеся в городе на Неве: «Звезда» и «Ленинград». Все, кому предоставлялось слово, резко критиковали творчество Анны Ахматовой и Михаила Зощенко, чьи произведения как раз и печатались в этих журналах. Заседание завершилось принятием решения, которое заканчивалось так:

«13. Командировать т. Жданова в Ленинград для разъяснения настоящего постановления ЦК ВКП(б)».

Приехавший на следующий день в город на Неве член политбюро Андрей Александрович Жданов стал «разъяснять» ленинградцам суть партийного постановления, произнеся речь, сплошь состоявшую из оскорбительных выражений:

«Не то монахиня, не то блудница, а вернее, блудница и монахиня, у которой блуд смешан с молитвой… Такова Ахматова с её маленькой, узкой личной жизнью, ничтожными переживаниями и религиозно-мистической эротикой. Ахматовская поэзия совершенно далека от народа…

Предоставление страниц “Звезды” таким пошлякам и подонкам литературы, как Зощенко, тем более недопустимо, что редакции журнала “Звезда” хорошо известна физиономия Зощенко и недостойное поведение его во время войны, когда Зощенко, ничем не помогая советскому народу в его борьбе против немецких захватчиков, написал такую омерзительную вещь как “Перед восходом солнца”, оценка которой, как и оценка всего литературного “творчества” Зощенко, дана была на страницах журнала “Большевик”».