У тебя мое лицо - Тора Карташова

От каждой твари для разных эликсиров нужны были только определенные части или ткани. Надя рассказывала мне что и зачем нужно. Например, от утопленника нужна была кожа и слюна. Если соединить их с нужными реагентами, получится компонент для приготовления «Адреналина».

А от падальщиков нужны были языки и лимфа. Для чего конкретно, я не уточняла.

Компонентов в каждом составе были десятки, и Надя не пользовалась ни справочниками, ни какими-то записями. Все рецепты и пропорции она помнила наизусть.

Постепенно я начала помогать Наде готовить эликсиры, смазки и бомбы, и сама не замечала, как быстро бежало время за этим занятием. Оно поглощало меня полностью. Мысли текли ровно и спокойно, ум сосредотачивался только на точности измерений и соблюдении технологии.

Кровь нельзя было перегревать, а с лимфой работать как можно быстрее. Участки кожи и внутренние органы нужно обрабатывать слегка охлажденными: без корок льда, но не нагревая до комнатной температуры.

Надя рассказывала мне про свойства компонентов, пропорции и их способы соединения с другими ингредиентами. Я впитывала новые знания, как губка, и даже не задумывалась, что они не понадобятся мне потом.

Было немного грустно от того, что эту новую жизнь придется оставить. Я призналась себе, что буду скучать по людям, которые сейчас меня окружали.

Пришлось признаться и в том, что никогда еще не я чувствовала себя так комфортно и легко – частью большой семьи, где тебя принимают и понимают, несмотря на тараканов в голове.

Желание остаться сначала было едва ощутимом, но постепенно оно нарастало, все чаще оседая в мыслях. Какой смысл возвращаться туда, где жизнь казалась рутиной и бесконечной чередой мучительных понедельников и радостных пятниц? Какой смысл возвращаться к пустым стенам квартиры, отсутствию друзей и бесполезным выходным, которые прослеживались за просмотром сериалов?

Моя прошлая жизнь все больше начинала казаться какой-то слабой пародией на то, что можно было назвать жизнью. А настоящая текла прямо здесь и сейчас. Она пульсировала в стенах усадьбы, дышала в каждом человеке и оседала на нашей коже, давая стимул ежедневно вставать с кровати, чтобы встретить новый день.

Но с другой стороны я понимала, что бесконечно так продолжаться не может. И эта мысль раскаленным железом прожигала мои мозги, грубо возвращая в реальность из эйфорического сна.

Когда-нибудь мы все уйдем из этой усадьбы. И не важно куда – в мир иной или в свою старую жизнь. Рано или поздно уйдем и больше никогда сюда не вернемся. А если я останусь здесь, то на сколько?

Пять лет или десять, но мое тело начнет уставать и стареть от бесконечной охоты на тварей. А куда податься престарелой, по общим меркам, охотнице? Обучать молодняк или уйти в свободное плавание и свалиться под пропущенным ударом какого-нибудь монстра? Это не то, чего мне хотелось.

Хотелось прожить долгую жизнь. Заниматься любимым делом. Возможно влюбиться и посвятить себя семье. Или наоборот, бросить все и отправиться в путешествие. Столько возможностей, только протяни руку.

Пресловутая стабильность, которая петлей удерживала поколения таких же как я людей, давила на шею, оставляя кровавые следы. А страх потерять все, что так бережно было накоплено годами, вгонял в ужас.

Что выбрать, я так и не определилась. Балансировала на грани двух решений и никак не могла определиться: какую правильную сторону выбрать. Да и была ли она, эта правильная сторона?

***

Последняя охота стала для меня слишком болезненной. Буквально.

Несколько ран от укусов падальщиков жгли левую руку и бедро со страшной силой, когда Рич матерясь укладывал меня на заднее сиденье машины.

Заброшенный скотомогильник неподалеку от маленького села обернулся для нас бойней. Берта говорила про несколько заблудших особей, а на деле оказалось, что мы наткнулись на целое гнездо.

В прохладном, уже по-осеннему сыром воздухе стоял нестерпимый запах гниющего мяса. Мы высадились в километре от могильника и были уверены, что эта охота будет легкой.

Среди полностью и частично сгнивших туш животных копошились падальщики, тихо рыча. Это были твари размером с огромную собаку. Они передвигались на четырех конечностях, их тела были покрыты язвами и наростами, местами кожа отслаивалась от костей. Морды были приплюснутые, без носа и с едва различимыми черными глазами-бусинками.

Когда мы насчитали больше десяти особей, поняли, что дело пахнет жареным. Боеприпасов и эликсиров у нас было не так много, но мы решили рискнуть. Не стали возвращаться, чтобы уже завтра приехать сюда с подмогой. Потому что твари могли разбежаться по полям в поисках нового источника пропитания.

Конечно, потом мы сто раз пожалели, что не свалили вовремя или не позвали подмогу, но пришлось доводить дело до конца. Падальщики не были хищниками, они предпочитали подгнившее мясо, но были достаточно сильны и агрессивны.

Пули, даже смоченные реагентами, тут не помогали. Чтобы прикончить падальщика, ему нужно отрубить голову и сжечь тело. Еще нужно было добыть несколько их зубов и языков для Нади, но с этой охоты мы еле унесли ноги.

Михалела, Рич и я работали слаженно, но в последние дни я плохо спала, поэтому была невнимательной.

Больше недели мне слилась перевертыш. Я смотрела в зеркало и видела там ее. Она хитро улыбалась и вертелась, словно насмехаясь надо мной, а я раз за разом разбивала зеркало руками, разрезая кожу. Наутро мои руки болели, а горло саднило от крика. Но видимых ран ни я, ни Макс, к которому я обратилась за советом, так и не находили.

Про перевертыша я почти не вспоминала все лето. Ее образ начинал стираться из памяти, превращаясь в нечеткий силуэт, словно она была далеким миражом, до которого нужно было идти десятки километров. А потом она ворвалась в мои сны и мысли. Я точно знала, что она уехала далеко, поэтому наша своеобразная связь почти не ощущалась. До недавнего времени.

Одного падальщика я упустила, и он набросился на меня со спины, жадно вгрызаясь острыми зубами в левую руку. Пока я вопила от боли и пыталась освободиться, его собрат накинулся на меня, почти повалив на землю.

Уже стемнело. Мы двигались почти наощупь, только успев зажечь несколько световых шашек. Воздух пах гнилым мясом и сырой землей.

Рич и Михалела были зажаты в кольцо падальщиками и никак не могли мне помочь. Они размахивали мачете, нанося раны тварям, отрубая им конечности, но до голов добирались медленно и далеко не с первой попытки.

Места укусов горели огнем, разгоняя яд и инфекцию по телу. Эликсиры закончились. Но даже если бы я хотела закинуться еще, был риск передоза.

Брыкаясь и крича, я чудом удерживала равновесие, кренясь под весом двух падальщиков. Мир начал качаться из стороны в сторону, зрение помутилось, дыхание сбилось и превратилось в рваные вдохи и судорожные выдохи.

Кое-как я извернулась и проткнула шею падальщика, который вцепился в мою руку. Зловоние усилилось и мне на лицо брызнула черная кровь. Я вовремя прикрыла глаза и сжала губы, чувствуя рвотные позывы. Падальщик свалился на землю, продолжая тянуть ко мне тонкие лапы с длинными грязными когтями.