Дело полусонной жены - Эрл Стенли Гарднер

Марион Шелби отшатнулась так, будто слова Дорсета былипулями, попадавшими прямо в ее тело. Затем она подошла к Мейсону, как бы ищавозле него защиты.

– Вы… Вы не имеете права говорить подобные вещи. Этонеправда. Это…

– Успокойтесь, – сказал ей Мейсон. – Выслушаем сержантаДорсета до конца.

– Разве этого недостаточно?

– Если у вас имеется еще что-то в запасе, хотелось бы узнатьи это.

– В свое время.

Мейсон заговорил медленно и внушительно:

– При создавшихся обстоятельствах, миссис Шелби, принимая вовнимание то, что вы арестованы, я советую вам вообще не давать никакихпоказаний.

– Но я собираюсь отрицать это абсурдное обвинение. Оноабсолютно ложно и сделано со злым умыслом.

– В этом вы правы. Можете отрицать. Ну а теперь запомните,миссис Шелби: если вы хотите, чтобы я защищал вас, то вам придется точновыполнять мои советы. Представителям прессы вы будете отвечать: «Мне нечего вамсказать», – а в полиции будете повторять только одно: «Не виновата. Однако несобираюсь спорить с вами в отсутствие моего адвоката, а когда он придет сюда,он сам будет говорить с вами».

– Понятно, – проворчал Дорсет, – по старой формуле.

– Совершенно верно, – ответил Мейсон. – Всякий раз, как уменя появляется клиент, являющийся жертвой состряпанных обвинений, я неизбежноприбегаю к той же формуле.

– «Состряпанных обвинений», – рассмеялся Дорсет.

– Я назвал это именно так, – ответил Мейсон.

– Ну хорошо, выслушайте все остальное, – сказал сержант. –Она уговорила мужа застраховать свою жизнь в ее пользу, и притом на большуюсумму, затем написать официальное завещание тоже на ее имя. После этого онаотправилась в аптеку, где купила мышьяк якобы для того, чтобы травить крыс.Однако этот мышьяк каким-то образом оказался в обеденной тарелке ее мужа.

– Но я и сама была отравлена одновременно с ним! – перебилаего Марион.

– Конечно, – терпеливо возразил ей Дорсет, – однако вы былидостаточно осторожны, чтобы в свою тарелку всыпать лишь символическую порцию, вто время как мужу дали смертельную дозу.

– Это неправда.

– Помните, какая сумочка была у вас в руках в тот день?Коричневая, из телячьей кожи, в цвет вашего костюма? – спросил Дорсет.

– Да.

– Так вот, в этой сумочке мы нашли в бумажке немногооставшегося мышьяка.

– Нет, этого не могло быть! – с негодованием воскликнуламиссис Шелби.

– И придется сознаться в том, что сами купили этот мышьяк.Вы не потрудились пойти для этого в какую-нибудь отдаленную аптеку, а пошли всамую ближнюю от вашего дома.

– Зачем мне было идти куда-нибудь еще? Я не собираласьничего скрывать.

– Где именно вы купили мышьяк?

– Будьте осторожны, – подсказал ей Мейсон.

– Я вовсе не собираюсь быть осторожной, мистер Мейсон. Мненезачем скрывать что-либо. Я купила мышьяк, чтобы травить крыс, и сделала этопо просьбе своего мужа.

– А что вы сделали с ним, принеся его домой? – спросилДорсет.

– Отдала мужу.

Дорсет рассмеялся:

– Видимо, это побудило его пригласить вас в ресторан ивсыпать яд в собственную тарелку! Немного подсыпал вам, а остаток вложил в вашусумочку. Интересное кино!

– Я…

– Возможно, что дело обстояло именно так, сержант, –вмешался Мейсон. – И хотя вы сказали это с целью проявить свое остроумие, вы,быть может, нарисовали правильную картину. Миссис Шелби, больше нам вообщенезачем разговаривать.

Однако Дорсет не унимался:

– Итак, миссис Шелби с горечью убедилась в том, что яднедостаточно верное орудие убийства. Поэтому сегодня вечером она взяла в рукишестизарядный револьвер из ящика своего мужа, столкнула его в воду, выстрелилав него и после этого начала громко вопить о помощи.

– Это не так. Я ничего подобного не делала. Я уже обо всемрассказала офицеру, который меня допрашивал, и объяснила, как все этослучилось.

– Я бы сказал, что это удачная выдумка, – вяло возразилДорсет.

– Это истинная правда!

– Послушайте, – сказал Мейсон, – если вы думаете, чтостреляла она, то возьмите отпечатки ее пальцев и…

– Форменная чепуха! – возразил Дорсет. – Я нисколько не верюв эту методику в случаях преднамеренного убийства. Она надела перчатку, нажалана револьверный спуск, а затем выбросила эту перчатку за борт. Из этогоревольвера выстрелили совсем недавно, так как в стволе еще сохранился свежийзапах пороха. Да она и не отрицает, что держала это оружие в руке в ту минуту,когда был застрелен ее муж.

– Я вовсе не стреляла!

– Настаиваю на парафиновой пробе, – заявил Мейсон.

– Ну а парафин у вас есть?

– Конечно, нет. Но, может быть, есть здесь, на яхте?

– Нету! А кроме того, мне не нравится ваша настойчивость.Есть множество способов обмануть следствие. Ну, так: вы не стреляли. А звуквыстрела вы слышали?

– Да.

– И ваш муж звонил вам из телефонной будки, находящейся наносу яхты?

– Так он сказал мне.

– Но откуда же он мог позвонить вам?

– Сейчас вы начинаете задавать разумные вопросы, – вмешалсяМейсон. – И раз уж вы задали этот, то я настаиваю на том, чтобы вы проверилиотпечатки пальцев на всех телефонных аппаратах, находящихся на яхте. Бытьможет, вам удастся обнаружить отпечатки самого Скотта Шелби.

Дорсет улыбнулся покровительственной улыбкой:

– Это было бы пустой тратой времени и материалов. Трудно,знаете ли, найти черного кота в темной комнате, особенно если его там нет. Егоотпечатки найти невозможно просто потому, что он вовсе не звонил ей. Не мог ейпозвонить! Поэтому эта красочная деталь не вызывает никакого доверия. Она,видимо, надеялась, что страховая компания с радостью выдаст ей пятьдесят тысячдолларов, несмотря на то что застрахованный погиб от насильственной смертичерез шестьдесят дней после оформления страховки. Она пошла в ближайшую аптеку,где и купила мышьяк, которым пыталась отравить своего мужа. Боже милостивый, дочего же она наивна!

– Сержант, я еще раз прошу вас проверить отпечатки пальцев.Сделайте парафиновую пробу, – сказал Мейсон.

– Чепуха! – ответил Дорсет и открыл дверь перед арестованноймиссис Шелби. Она вышла из каюты, высоко подняв голову.