Серебро и сталь - Виктория Александрова

она заметила, что он чересчур близко подпускает к себе противника и то и дело забывает про щит. А ведь им можно не только защищаться: если щит сделан из хорошего дерева и с крепким стальным ободом, то удар, нанесённый таким, может быть попросту сокрушительным.

Наконец Натали нашла ножницы, и буквально через пару минут коса Кристины оказалась на полу.

* * *

Летняя Звезда загоралась на небе каждые шестьдесят лет, но день, в который она появлялась, называли днём Летней Звезды каждый год. Кристина ещё никогда не видела это явление, но слышала, что это невероятно красиво: ночью среди маленьких, едва мерцающих звёзд загоралась она, огромная, с красным огненным хвостом. Поговаривали, что даже её жар можно было почувствовать.

Армия лорда Генриха Штейнберга покинула Айсбург ранним утром. Сердце Кристины отчаянно стучало; осознание приближающегося кровопролития накатывало на неё штормовыми волнами, и не спасало ничего: ни выпитые с утра три бокала неразбавленного вина, ни утешения Натали, ни отцовский меч на бедре, который она про себя называла Праведным.

Девушка уже успела несколько раз потренироваться с ним и почувствовала, что он будто был выкован специально для неё. Меч буквально стал продолжением её руки. Несмотря на долгий перерыв, вспомнить старые приёмы не составило труда. Правда, иногда во время учебных сражений на неё накатывали воспоминания о дуэли, и Кристина старалась гнать их прочь — они лишь мешали, рассеивали внимание и ослабляли конечности.

Ей так и не удалось отловить Штольца: он то метал ножи, то стрелял из лука, а за меч так и ни разу больше не взялся. Может, как-то догадался своим недалёким умишком, что Кристина была бы не прочь использовать его как мальчика для битья…

Впрочем, девушка быстро об этом забыла. Мыслями она вновь и вновь возвращалась в родной замок. Это было болезненно, но в то же время приятно: воспоминания о доме навевали хоть какую-то толику спокойствия. Но Кристина не могла избавиться и от других воспоминаний, куда более болезненных и расстраивающих.

Она уже почти забыла лицо Анабеллы, но помнила момент её убийства вплоть до самых незначительных мелочей. Хотя на самом деле значительным было всё: и то, с какой лёгкостью её, Кристины, нож пронзил шею леди Карпер, и цвет её крови, и звук падения. Леди Коллинз было страшно, что это отложится в её памяти навсегда. Ей не хотелось бы столь досконально помнить своё первое убийство.

И Джоната почему-то она помнила хорошо. Вот бы разукрасить его лицо кулаком до неузнаваемости… Пожалуй, ярко-красная кровь на фоне его бледной кожи смотрелась бы неплохо. Девушка машинально дотронулась до рукояти меча. Один Бог знает, сколько крови он прольёт. Но Кристина дала себе клятву: если клинок Праведного не обагрится кровью Карпера, отца и всех, кого убил Джонат, нельзя считать отомщенными.

Натали, ехавшая на молодой белой лошади рядом с Кристиной, выглядела искренне счастливой, чего нельзя было сказать о самой леди Коллинз. За то время, что она провела в Айсбурге, у неё случались редкие поводы для радости, но они были какие-то мелкие, незначительные, неспособные заглушить собой более сильное и раздирающее душу чувство. От него мысли в голове путались, и Кристина порой сама не могла понять, каково ей: так же больно, как поначалу, или уже не настолько.

Вечерами на привалах царил гомон, шум, ржание лошадей и лязг оружия. Это действовало несколько успокаивающе и напоминало о доме: когда девять лет назад началась Фарелловская война, отец так же, как и лорд Генрих сейчас, созвал всех своих вассалов и в Эори несколько недель царила подобная обстановка. Кристине тогда было пятнадцать, и она ещё не очень хорошо осознавала, что такое война. Не понимала, что отец мог пасть в битве, что войска Драффарии могли разбить фарелловцы. Тогда всё закончилось благополучно, но так ли будет теперь?

Первые дни похода проходили замечательно. Жары всё ещё не наблюдалось, небо было светлым и чистым, а воздух — прозрачным и прохладным. В многотысячной армии царило в основном приподнятое настроение. Лорд Штейнберг не раз радовался, что если и дальше всё будет проходить так прекрасно, они доберутся до границы с Нолдом гораздо раньше, чем он рассчитывал. И самое главное: Карпер, судя по всему, всё ещё не знал о наступлении.

Но Кристина отрады не чувствовала.

Та ночь, в отличие от других, была ветреной и промозглой. Кристина стремительно ворвалась в большой чёрный шатёр и тут же поймала на себе недоуменные взгляды.

— Миледи, это не очень-то учтиво с вашей стороны, — заметил Штольц, закидывая ногу на ногу.

— Да мне плевать. — Кристина одарила его презрительным взглядом, решив не замечать, что сидеть в такой позе тоже не является примером хорошего тона, — не до этого. Она повернулась к лорду Штейнбергу, и взгляд её стал гневным. — Почему меня не предупредили?

— Миледи, успокойтесь, пожалуйста, — сдержанным голосом сказал тот. — Присядьте.

— Не хочу я сидеть! — воскликнула она, стараясь, чтобы голос не перешёл на визг. — Я требую объяснить, почему о гибели целого дома моих вассалов я узнаю последней!

Голос предательски дрогнул, а от того, что ей пришлось сказать это вслух, сердце защемило.

— Это всего лишь слухи, — пожал плечами лорд Генрих. — Мы не хотели лишний раз тревожить вас.

Почувствовав, как в шатёр врывается порыв холодного ветра, Кристина поёжилась. Полы её плаща затрепетали, захлопали по высоким сапогам. Помимо плаща, на ней были лишь тонкая рубашка и узкие штаны, почти не спасающие от внезапно налетевшего холода.

— Разведка не докладывает о слухах, — возразил герцог Рэйкер, постукивая костлявым пальцем по столешнице. — Достоверность того, что она сообщила, не оставляет сомнений.

— Что именно видели ваши разведчики, герцог? — нетерпеливо вопросила девушка, с трудом сдерживая накатывающий гнев, смешанный с тревогой и слезами. Она одновременно хотела и не хотела это слышать: слишком страшными были вести.

Кристина просто случайно услышала, как переговариваются солдаты, потом увидела, что у лорда Штейнберга горит свет, и решила проверить, до последнего не веря, что услышанное ею было правдой.

— Казнь барона Бейкера и его сына через повешение, — мрачно отозвался Рэйкер, пряча глаза.

Кристина закрыла глаза, пытаясь осознать сказанное. В ушах зазвенело, но она не обратила на это внимания. Девушка бессильно рухнула на ближайший стул. Отчаянно хотелось рыдать и выпить вина, чтобы забыться. А ещё больше хотелось, чтобы всё это оказалось всего лишь очередным кошмарным сном.

— Они… они лично это видели? — срывающимся голосом уточнила Кристина.

Герцог Рэйкер ничего не ответил, но девушка заметила, как он кивнул.

— Поэтому мы и не хотели сообщать вам