Академия Истины - Виктория Карелова

— А оно мне надо?

— Фил, Дайлер стар, и ты мог бы…

— Такое счастье мне тем более не нужно! Анс, я отлично себя чувствую на своем месте: красиво, климат хороший, кормят вкусно, Брианда рядом… Что еще надо уставшему человеку?

— Устал он…

Скрип. Такой громкий, словно над самым ухом. Капель и голоса тут же пропали. Зато раздался возглас:

— Она пришла в себя!

Глаза сами собой распахнулись. И вовсе даже не темно: белый потолок, зеленые стены, встревоженное лицо заведующего лечебницей.

— Как ты, детка?

— Не знаю, — просипела и закашлялась.

— Попей-ка скорей! — Меня подпихнули под плечи, помогая опереться на подушку, и сунули под нос кружку.

Скрипнула дверь. На этот раз негромко. В комнатушку вошли верит Дорэ и мой кошмар. Теперь уже, видимо, не только ночной.

— Верита Ролло, как вы себя чувствуете?

— Уже не больно.

— Рад слышать! Вы можете кратко пояснить, что произошло в лавке, и мы оставим вас набираться сил?

— Я чернила купила. Вышла. Стало больно. В животе. Упала. Все.

— В лавке, кроме вас, был кто-нибудь?

— Торговец. Молоденький юноша.

— Больше никого?

— Нет.

— Благодарю вас, верита Ролло! Поправляйтесь скорей!

И они ушли. Зачем верит Филипп заходил, я так и не поняла, он все время молчал.

Верит Грэгори осторожно помог мне улечься обратно и тоже вышел, погасив свет. Сразу захотелось спать.

Когда смеживала веки, в комнате что-то засветилось, но открыть глаза уже не было сил. До того, как заснуть, успела услышать скрипучий голос, прокаркавший мне в ухо:

— Все слышала, девочка? Не покидай Академию и будешь цела. Запомни: ни под каким предлогом не покидай Академию!

Из лечебницы меня выпустили спустя три дня, но только потому, что я слезно умоляла верита Грэгори. Он, конечно, цокал языком и призывал меня полежать под присмотром хотя бы недельку, но чувствовала я себя уже вполне сносно. Слабость прошла, хотя какое-то непонятное ощущение неправильности все же присутствовало. Я даже себе эту странность объяснить не могла: нигде ничего не болит, никаких конкретных жалоб, но все время кажется, что на мне одежды нет. То есть я ее вижу, чувствую, но при этом будто голая. Может, с ума схожу? И голос этот непонятный в первый день: то ли он мне приснился, то ли правда был кто-то, поди теперь разбери!

Я бы созналась в своих странных ощущениях, презрев стыд, но тогда непонятно, на сколько бы меня еще заперли в лечебнице. А я и так пропустила столько занятий, что неделю нагонять придется! Вот и попросила заведующего разрешить мне вернуться к учебе, ссылаясь на отличное самочувствие.

Напоследок верит Грэгори отвел меня в уже знакомый кабинет декана факультета Врачевания.

Верит Дорэ сперва тоже поуговаривал меня повременить с выпиской, но потом махнул рукой.

— Неофит Ролло, у вас был приступ острого аппендицита. Вам его купировали, но вы еще не полностью восстановились. Потому прошу себя беречь, какое-то время за пределы Академии не выходить, вдруг ваше состояние резко ухудшится, и носить вот этот амулет — он поможет регенерации клеток организма. Вам все ясно?

— Д-да, верит декан.

— Тогда надевайте!

Я послушно нацепила на шею небольшую подвеску с красным камушком.

— Носить под одеждой, неофит Ролло, он работает при соприкосновении с кожей.

Покладисто сунула амулет за пазуху.

— При малейшем ухудшении самочувствия немедленно в лечебницу, договорились?

— Да, верит декан.

— Ступайте!

Молча скользнула за дверь.

Аппендицит. И как это следует понимать? Либо верит Дорэ соврал, либо тот разговор мне примерещился. Если соврал, то зачем? А если примерещился, значит ли это, что и скрипучий голос примерещился тоже? Как все сложно!

Пока брела в сторону общежития, старалась как можно подробнее вспомнить все детали подслушанной беседы, найти хоть что-нибудь, позволяющее отделить ложь от истины.

— Оклемалась, девонька? — приветствовала меня кастелянша.

— Да, верита Гурдан, благодарю вас!

— Вот и ладно! А чего с тобой было-то? Ты ж здоровая бегала?

— Аппендицит, верита Гурдан.

— Пендицит? Это чего такое-то?

— Это когда живот сильно болит.

— Понапридумают же! Пендицит, скажи пожалуйста! — покачала головой кастелянша.

А в комнате на меня налетел небольшой ураган:

— Фея, Феечка, а мне сказали, что ты неделю лежать будешь! Как ты?

— Хорошо уже, только велели себя беречь и из Академии пока не отлучаться. На всякий случай.

— Садись. — Франческа немедленно усадила меня на стул. — А мы к тебе каждый день ходили, но нас не пускали: я — перед ужином, а Питер твой по утрам. Говорили, что ты спишь почти все время. Тебе опять плохо стало, да? Как на балу?

— У меня аппендицит был — это когда живот сильно болит.

— Ой, бедная! Но уже точно все прошло? Ты немножко пришибленная какая-то…

— Прошло, Чеккина, прошло, просто я еще не совсем восстановилась. — Глаза подруги светились таким участием, что я поднялась и обняла ее. — Все хорошо, правда, не волнуйся.

— Ой, чудесно! Слушай, тогда открывай скорей коробку! Я вокруг нее уже два дня хожу! Почему ты не говорила, что знакома с Бриандой Азеведо?

— С кем? — Наверное, если бы Франческа в меня плюнула, я удивилась бы меньше.

— С художницей Бриандой Азеведо! Ее картины пользуются бешеной популярностью!

— Но я с ней не знакома!

— Да? А почему же тогда она дарит тебе подарки? — Подруга указала на мой стол. Там действительно лежала довольно объемная коробка.

— А ты уверена, что это именно мне?

— Конечно, она мне сама его вручила, чтобы я передала тебе.

— Чеккина, это какая-то ошибка, — медленно проговорила я, стараясь разогнать путающиеся мысли. — Я не знаю эту художницу, так с чего бы ей делать мне подарок? Она тебе это дала и сказала передать кому? Феодоссии Ролло?

— Да! То есть нет… Она поймала меня на факультете и спросила, как меня зовут, а потом дала коробку и велела передать… соседке. Да, точно, соседке!

— Все равно это ошибка.

— Фея, ну какая тут может быть ошибка? У меня только одна соседка, — всплеснула руками подруга.

— Не знаю, может, она видела тебя с кем-нибудь на занятиях или вообще перепутала имя и ей была нужна другая Франческа…