Академия Истины - Виктория Карелова

Воспоминания о девочках отрезвили разгоряченную голову, и мысли побежали несколько пошустрее. Что произошло на самом деле: я почти отключилась во время танца. Меня вынесли во двор. Осмотрел лекарь. Проводил Питер. Никто не указывал мне на дурное поведение, все только переживали о моем самочувствии. Так, может, никто и не углядел ничего дурного? Скорее всего то, что мужчина поднял меня на руки, здесь в порядке вещей. Да и бессознательным состоянием можно отговориться. В круговерти танца точно никто ничего не разобрал. Верит Грэгори подошел позднее, я не слышала его голоса в первые мгновения. Питер… Питер наблюдал за мной, но, опять же, в суете вряд ли упомнит все мои движения. Получалось, что единственный, кто мог заметить мой порыв, сам верит Филипп. Стыдно до одури, конечно, но вряд ли он побежит всем рассказывать, что какая-то припадочная его поцеловать пыталась. Сомнительная слава. Теперь, после размышлений, все выглядело не так ужасающе, как в первый момент. Просто появление незнакомца из сна во плоти меня совершенно подкосило. Кстати, а кто он? Для учащегося слишком взрослый, ему явно больше тридцати. Служащие не танцевали вроде, или я не заметила, да и одет он слишком шикарно для служителя. Получается, что магистр. Какую должность занимает — не знаю, но целых три седмицы в Академии я с ним ни разу не сталкивалась. Так, может, и дальше удастся избегать встреч? Но почему же он мне снился, когда мы еще даже и знакомы-то не были?

Почувствовав, что сейчас вновь ударюсь в панику, хорошенечко потрясла головой и пошла заваривать липовый цвет.

Не думать, не думать, не думать…

Прошло два дня. Никто не тыкал в меня пальцем, не слышалось шепотков за спиной, дверь дегтем не измазали. Я перевела дух.

Правда, о предмете моих переживаний я не решилась заговорить даже с Франческой. Боялась себя выдать. Соседка, конечно, знала, что мне стало дурно на балу, но кто меня вынес из зала, я не сказала. Отговорилась тем, что видела его лишь несколько мгновений, а потом потеряла сознание.

На вечер было назначено первое заседание литературного клуба, в котором могли принять участие все желающие. Мы с Чеккиной решили сходить: подруга писала стихи (великолепные, на мой взгляд), которые позднее превращала в песни, а я просто хотела как можно лучше изучить предмет за то время, что отведено мне провести в стенах Академии.

После обеда у меня лекций не было, и я направилась в торговые ряды: от усердия уже истратила все чернила. Весело пригревало солнышко, в ветвях чивикали пичужки, впервые за два дня я не испытывала тревоги. Пока пробиралась по торговому району, решила побаловать подружку на ночь рябиновым чаем. Дома небось девочки вовсю нагружают корзинки сочной ягодой, а матушка варит потрясающее горьковатое варенье. Как же я соскучилась по родне! Нет, мне безумно повезло с Франческой, но она ведь не знала меня так же, как Дора. Сестричке я бы могла рассказать все-все, и она бы поняла меня. Наверное, Доре я бы даже про желание поцеловать незнакомца смогла рассказать. Так, стоп, не думать!

Отогнав непрошеные мысли, грозившие испортить настроение, я зашла в лавку. Милый юноша за прилавком споро завернул в кулек несколько баночек чернил, отвесив мне попутно пару комплиментов. Пустячок, а приятно. Я еще не научилась так царственно принимать мелкие знаки внимания, как Франческа, но уже и яркой краской не заливалась от любой безделицы. Даже улыбнулась сидельцу.

За дверь выпорхнула, все еще сияя улыбкой. И тут меня скрутил такой резкий приступ боли в животе, что покупка выскользнула из рук, а сама я брякнулась на колени прямо посреди улицы. Едва дыша, услышала возглас:

— Верита Феодоссия! — Но голову поднять не смогла, неудержимо заваливаясь на бок.

Сильные руки обхватили мои плечи, мешая окончательно растянуться на земле. Я мазнула взглядом по лицу мужчины с глазами цвета ночного неба и провалилась в благословенное забытье. Последнее, что успела отметить гаснущим сознанием: женская фигура в черно-золотом платье, стоящая рядом с веритом Филиппом.

Темно. Боли уже не чувствую. Только слабость. Ужасную слабость, даже глаза открыть толком не получается. Веки лишь чуть-чуть подрагивают и смыкаются вновь. Капает вода. Противный звук. Раздражает. Голоса. Вроде мужские. Приглушенно, словно из-за стены. Капель отвлекает, но смутно разбираю слова.

— Практически уверен, что использовали мощный артефакт направленного действия. Скорее всего даже не маг использовал, иначе хоть малейший след бы остался. Ты точно ничего странного не заметил до активации?

— Я не врачеватель, Ансельм, и не артефактор. В первый момент мне даже не пришла мысль о нападении. Я думал, что девочке опять дурно. Грэг рассказал о случившемся на балу?

— Да, и клянется, что в прошлый раз магического вмешательства не было. Хотя ты и тогда был в эпицентре событий.

— На что-то намекаешь?

— Даже открытым текстом говорю: на мой взгляд, мишенью был ты.

— Это глупо, Анс: я был с Бриандой. Даже если бы меня сумели ранить, она успела бы перенести нас в Академию.

— Ранить? Очнись, Фил! Если эта пакость была настроена персонально на тебя, Брианда перенесла бы сюда твой тепленький труп!

— Не горячись — девочка выжила.

— И это самое непонятное во всей истории! У нее все контуры, кроме физического, не просто нарушены — взорваны! На ме-е-еленькие такие лоскутики. По идее, она должна была упасть уже мертвой. Я вижу только одно разумное объяснение: тонкая настройка на другого человека, а девочка просто умудрилась попасть под удар вместо намеченной жертвы. Нет, есть еще, конечно, крошечная вероятность, что потенциально этот ребенок сильнее всей верхушки Академии вместе взятой, но давай смотреть на вещи трезво.

— Есть и третий вариант: она — женщина, и она разбирается в травах.

— Это первое, о чем я подумал, узнав об инциденте в лавке Ковеля. Мерзкий таракан подозрительно быстро потерял голову. Знаешь, что она мне ответила на вопрос, кто учил ее травничеству? Держись крепко, а то упадешь: леший!

Свист.

— Однако!

— Вот и я о том же! Там, похоже, вся семейка живет на попечении местных низших. Но архивистов я уже озадачил. Ладно, вернемся к нашим баранам: много магов было вокруг в момент нападения?

— Вокруг нас вообще никого не было: люди виднелись только в середине ряда. Да и девочка появилась в последний момент, она вышла из лавки, в которую мы хотели зайти.

— Тогда у нас три возможных жертвы: девчонка-неофит, Брианда и ты. Девочка миленькая, но использовать против нее оружие, которое сумело бы пробить даже защиту Дайлера, это все равно что стрелять из пушки по воробьям. К тому же ты сам сказал, что она неожиданно вышла из лавки. Брианда всего лишь художник. Да, очень талантливый, пожалуй, лучший в Веритерре, но, прости, Фил, в ее случае поводом для устранения могли стать только бытовые причины: ревность или зависть. Для такого банального варианта слишком тяжелая артиллерия. А вот с тобой, друг мой, все сложнее… Почему ты отказался принять мантию декана?