Нянечка для соседей - Лили Голд

каждый предмет одежды, снимает бирки и вешалки и складывает их в идеальный квадрат. Все его движения настолько осторожны и точны, что мне требуется несколько минут, чтобы понять, что у него дрожат руки.

— Ты в порядке? — спрашиваю я.

— Да. — Он не вдается в подробности и поднимает желтую футболку, покрытую улыбающимися цветами. Посередине блестящими буквами выведены слова «Папина любимая девочка». — Я полагаю, ты выбрала ее, — бормочет он раздраженно.

Я качаю головой.

— Скорее всего это был Джек.

— Ах. — Себ смотрит вниз, волосы падают на его лицо. — Точно. — Он изучает футболку в течение нескольких секунд, затем складывает и добавляет к куче других.

Я вздыхаю, часть гнева во мне угасает. Я все еще не в восторге от того, как он себя ведет, но бедняга выглядит измученным. Может быть, мне следует дать ему небольшую поблажку.

— Слушай, я понимаю, что в последнее время на тебя навалилось много всего, что очень тяжело переварить.

— Это еще мягко сказано. — Он берет пару крошечных розовых носков и смотрит на них со странным выражением на лице. Он смотрит с тоской.

— И я действительно сочувствую, — продолжаю я. — Очень, очень сочувствую. Несправедливо, что мать Ками скрывала ее тебя. Несправедливо, что ты стал отцом в одночасье. Но еще более несправедливо, что крошечный ребенок был брошен на твоем пороге. Что бы ни удерживало тебя от Ками, тебе нужно с этим покончить. Сейчас. Ей нужно, чтобы ты сделал шаг вперед и стал ее отцом.

На его челюсти дергается мышца.

— Все гораздо сложнее, — натянуто говорит он.

— Как это может быть сложно? У тебя был секс, теперь есть ребенок, и ты несешь за нее полную ответственность.

— Я не говорю об ответственности, я говорю о возможности. Я просто не…

Нас прерывает внезапный крик из кроватки. Себ тут же поднимает голову.

— С ней все в порядке? — спрашивает он встревоженно.

Я киваю, вставая и вытягивая спину.

— Думаю, она проголодалась. Прошло много времени с тех пор, как она ела в последний раз.

Он вскакивает на ноги.

— Я могу сделать ей бутылочку.

Я удивлена.

— Ты знаешь как?

— Я наблюдал за тем, как ты ее делала вчера. — Он направляется на кухню. Ошеломленно, я беру Ками на руки и несу ее к дивану. Она извивается, тихо плача, и я растираю ей спину, предлагая льва, которого выбрал Джек. Она хватается за него, шмыгая носом.

— Вот и все, — говорю я ей. — Не волнуйся. Твой папа приготовит что-нибудь поесть.

Из кухни доносится какой-то грохот, затем появляется Себ, передавая мне теплую бутылочку.

— Спасибо! — Я подталкиваю Ками к себе на колени. — Хочешь, я покажу тебе как ее кормить?

Несколько секунд он молчит.

— Думаю да, — говорит он в конце концов. Я стараюсь не рассмеяться ему в лицо. Он выглядит как человек, приговоренный к смертной казни.

— Иди сюда. — Я похлопываю по диванной подушке рядом с собой. Он опускается, и я кладу Ками ему на руки. Он держит ее подальше от своего тела, словно бомбу, которая как он боится, взорвется.

Я кладу руку на его бицепс.

— Расслабь руки, — тихо говорю я, игнорируя твердые мышцы под его рубашкой. — Она будет чувствовать себя некомфортно, если ты так и продолжишь сидеть неподвижно.

Он расслабляется, прижимая Ками чуть ближе.

— Молодец. Держи ее вертикально, положив ее голову на сгиб твоей руки. — Он не двигается, поэтому я осторожно манипулирую его руками, пока он не держит Ками должным образом. Она перестает плакать и, моргая, смотрит на него: ее карие глаза полны любопытства. Я протягиваю ему бутылочку. — Наклони ее так, чтобы не попало слишком много воздуха. Она должна начать есть довольно быстро.

Он подносит бутылочку к ее рту и наблюдает, как она хватается за резиновый сосок, счастливо глотая. Я поглаживаю ее живот.

— Ты была голодна, не так ли?

Он хмурит свои брови.

— Разве Джек недостаточно дал ей еды сегодня утром?

Я качаю головой.

— Мы пытались дать ей утренний перекус вне дома, но она была слишком взволнована.

Себ ничего не говорит, глядя широко раскрытыми глазами на свою дочь, когда она прижимается к нему, кушая. Медленно, он протягивает руку и пальцем убирает локон с ее щеки. Она издает радостный звук, дрыгая ногами, и его губы приоткрываются.

Я улыбаюсь.

— Приятное ощущение, не так ли?

— Да, — тихо говорит он. — Так и есть.

Ками выпивает всю бутылочку без какого-либо дополнительного поощрения, а затем снова начинает суетиться.

Себастьян вздрагивает.

— Что я такого сделал?

— Ничего. Ты отлично справился. Ей нужно помочь отрыгнуть.

— Зачем?

— Младенцы не могут отрыгивать сами по себе. И они глотают воздух, когда пьют.

— Похоже это эволюционная проблема, — сухо говорит он.

— Все просто. — Я перекидываю ткань для срыгивания через его плечо, а затем перекладываю Ками к нему на руки. — Просто похлопай ее по спине.

Он колеблется, затем дает Ками самый трогательный, нежный легкий шлепок, который только можно себе представить. Он едва прикасается к ней.

Я качаю головой.

— Сильнее, — говорю я. — Ей нужно несколько сильных ударов.

Он снова осторожно похлопывает ее по плечу. Она ерзает, ее лицо краснеет от дискомфорта.

— Сильнее, Себ. Если ты не поможешь ей отрыгнуть, она будет чувствовать себя очень некомфортно.

Он пристально смотрит на нее, затем похлопывает чуть сильнее. Ками внезапно начинает плакать, извиваясь в его хватке, и вся краска отходит от его лица. Он перекладывает ее в мои объятия.

— Я не могу, — хрипит он, — я не могу это сделать.

— Но…

Он вскакивает на ноги и выбегает из комнаты, оставляя меня с очень капризным ребенком и кучей вопросов. Я смотрю на закрывающуюся дверь его спальни, затем поворачиваюсь к Ками.

— В чем его проблема? — шепчу я ей на ухо, похлопывая по спине. Она извивается, корчит рожицы и сплевывает мне на спину, а потом радостно опускается на мое плечо, прижимаясь ко мне.

ГЛАВА 18

СЕБАСТЬЯН

Я закрываю за собой дверь спальни и прислоняюсь к ней, моя голова гудит. Сердце бьется слишком быстро. Моя правая рука покалывает. Я вспоминаю, как хлопал Ками по спине, и ужас скручивается внутри меня.

Бет ведет себя так, будто это проще простого — ударить хрупкую малышку с нужным усилием. Но я не знаю, как это сделать. Я не могу ударить свою дочь. Я случайно сделаю слишком сильный удар. Я причиню ей боль.

Я пересекаю комнату, направляюсь в свой кабинет и опускаюсь в рабочее кресло, смотрю в окно, но ничего не вижу. Слезы разочарования жгут мне глаза.