Дуэль сердец - Нора Филдинг

Они танцевали весь вечер, не отрываясь друг от друга, не обращая внимания на осуждающие взгляды, бросаемые на них, на перешептывания пожилых матрон и любительниц светских сплетен. В тех танцах, которые предусматривали смену партнера, они слишком поспешно устремлялись навстречу друг другу, чуть ли не бросаясь в объятия.

— Ты позоришь меня, — прошипел ей на ухо муж, когда его брат на секунду отошел, чтобы принести ей бокал шампанского. — Пошли!

— Нет! — Она вырвала руку и устремилась навстречу своей любви, которая стремительно в ней зарождалась. Шампанское обожгло нёбо и ледяными капельками заструилось внутрь.

Оркестр заиграл танго. Она снова прижалась к обнимающему ее мужчине, изогнувшись в сладострастном па. Теперь они уже танцевали как давние любовники. Он буквально вдавливал в себя ее гибкое послушное тело. Она же без стыдливости прижималась к нему, обнимая за шею.

— Уедем отсюда, — прошептал он.

— Да, — выдохнула она, и при последних звуках танго они покинули бал.

Раздался монотонный бой старинных часов. Полночь! Кимберли вздрогнула и очнулась. Господи, что со мной происходит? Она опять проникла в чужую жизнь. Что это, предзнаменование? Ее судьба будет такой же, как у той женщины, с которой она снова слилась воедино?

Кимберли решительно сняла платье и накинула халатик. Глупости! Она не должна так думать. Лучше завтра сказать об этих видениях доктору. Он пропишет какое-нибудь лекарство, и ее уже не будет беспокоить эта дама. Или это свойство платья? Возможно, все, кто примеряет чужие наряды, подвергаются подобным галлюцинациям?

Кимберли задумалась над этим вопросом и попыталась представить себя в платье Мардж. Например, она надевает тот полосатый костюмчик, в котором подруга заявилась к ней накануне отъезда. Ну и что? Кимберли не почувствовала себя Марджори. Ни одна перипетия жизни подруги не стала ее собственной.

Кимберли стало страшно. Неужели я схожу с ума? И вдруг где-то далеко, в глубине коридора, куда выходили апартаменты, занимаемые Кимберли, послышался странный глуховатый смех.

Привидение! — мелькнуло в ее голове. Не дури! — тут же строго одернула она себя. Все эти рассказы о бродящих в ночи серых или белых дамах — сказки, переложение готических романов. Просто в людях всегда живет мечта о чуде.

В коридоре снова раздался приглушенный женский смех. Кимберли содрогнулась.

Это Кристин разговаривает с кем-нибудь и смеется, подумала она и выглянула в коридор. Никого! Тогда она осторожно вышла и направилась в ту сторону, где, по ее мнению, могла находиться смеющаяся Кристин. В воздухе странно пахло. Такой запах возникает, когда зажигаешь спичку. Запах серы. Ну и что? Должно быть, здесь кто-то прикуривал сигарету. Все объясняется очень просто. Она заставила себя дойти до лестницы. Внизу клубился легкий голубоватый туман. Запах усилился.

В панике Кимберли кинулась назад, к себе в спальню. Влетев в комнату, она заперла дверь и прислонилась к ней спиной. Сердце отчаянно билось. Успокойся! Ты подсознательно настроилась на привидение, поэтому все это и увидела. Выйди и проверь. Там никого и ничего нет.

Но на этот раз пересилить себя Кимберли не смогла. Стуча зубами от страха, она залезла на кровать, укрылась с головой одеялом и закрыла глаза. И тотчас же оказалась в экипаже рядом с мужчиной, который обнимал ее и нежно целовал руки. Они мчались в неизвестность, а потом она снова ощутила вкус искрящегося шампанского и его губы на своих губах.

Поцелуй закружил Кимберли, в голове у нее все перемешалось, и она воспарила вверх, к черному небу, на котором ярко сверкали звезды. Потом она летела в омут в его объятиях и снова взмывала, ощущая повсюду на своем теле его руки. Ей не было ни страшно, ни стыдно. В ответ она сама целовала и ласкала его. В ушах звучала чудесная музыка, губы мужчины были сладкими на вкус.

— Ты моя единственная на всю жизнь... Я люблю тебя, — шептал он ей на ухо, и она верила ему.

Она ничего не соображала, утопая в серебряных озерах его глаз, трепеща от ласк его рук. Они словно шелком окутывали ее тело, даря ей сладостное наслаждение. Прохладная ночь казалась ей жарким летним полднем. Наконец мужчина, застонав, оторвался от ее губ и приказал звучным голосом везти их к нему домой.

— Нет, я поеду в замок! — услышала она сказанные ею слова.

Кимберли грезила наяву. Она находилась в том состоянии, когда нельзя однозначно утверждать, спишь ли и видишь сон или вспоминаешь реальное прошлое. Перед нею открывались картины чужой жизни, и, что самое странное, она ощущала себя живущей в ту эпоху. Явились призраки из мрака и закружили ее в странном хороводе прошлого.

Кимберли попыталась определить, кто еще находится в комнате вместе с ней. Но комната была пуста. Сколько времени она провела в состоянии странного гипноза, словно засыпая и пробуждаясь, Кимберли не знала. Она посмотрела на кулон, который сжимала в руке. Она его надела, когда мерила платье, и до сих пор не убрала в бархатную коробочку. Она любила эту милую безделушку, с которой играла всю жизнь и теперь иногда надевала на шею. Взяла она его с собой и в замок.

— Нет, с меня достаточно! — сказала она вслух, обращаясь к кристаллу горного хрусталя. — Завтра я уезжаю! А сейчас возьму книгу и буду читать.

Кимберли положила кулон в футляр, нашла в сумке детектив, который захватила еще из дому, и принялась за чтение.

В каком-то порыве нежности и восторга он склонился к золотистой головке и запечатлел на ее лбу поцелуй...

Кимберли перевернула страницу. Странно, она так хотела узнать развязку, а сейчас ей абсолютно все равно, кто отравил тетушку героини и будет ли героиня счастлива с героем. Куда интереснее выяснить, что ответил ей — вернее, той даме — полковник, но вдруг она почувствовала, что знает.

В ушах вдруг раздался неприятный голос, голос ее мужа. И опять реальность исчезла. Не было дрожащей Кимберли, осталась только та, властная красавица в огненно-красном мерцающем платье.

— Ты не только опозорила себя, ты обесчестила всю семью! — кричал муж, брызгая слюной. — Ты, дура, думаешь, нужна ему? — не стеснялся он в выражениях. — Этот волокита и прожигатель жизни обольстил многих дурех. У него за душой ни гроша!

— Ты меня решил сосватать? — насмешливо поинтересовалась она у мужа. — Зачем тебе его богатство? — Она повернулась и, гордо вскинув голову, покинула комнату.

Ушла она и из видений Кимберли. К ней бесшумно подкрался сон и забрал ее, измученную чужой судьбой, в свои нежные объятия.

Утром в столовой собралось порядочное количество народа. Кимберли решила, что в замок приехало еще человек пять. Появилась Кристин, одетая в роскошный пеньюар. Многочисленные слои прозрачной ткани четко обрисовали ее стройную фигуру, создавая обманчивое впечатление, что вынырнувший лучик света откроет взорам присутствующих все ее прелести.

Кимберли заметила, что глаза мужчин подозрительно заблестели, а лица женщин на мгновение исказила судорога зависти, но они тотчас взяли себя в руки и с притворным равнодушием отвернулись — подумаешь, мы и не такое видали и имеем, но не выставляем напоказ, как некоторые. Только страшненькая девица в очках, которую Кимберли заприметила в свите Кристин, не удержалась: