Прекрасная голубая смерть - Чарльз Финч

— А! — сказал Ленокс.

Это осложняло дело. Поттс был металлозаводчиком и самым богатым нетитулованным человеком на всех Британских островах.

Первые два дня расследования были беспощадно холодными, но когда Ленокс проснулся на третье утро, в его окна светило зимнее солнце, а небо было голубым, ясным и безоблачным. Огонь в камине погас, но под одеялом ему было тепло.

Несколько минут он понежился, не двигаясь, подчиняясь неохоте начинать новый день. Но наконец, подбодрив себя перспективой яичницы с копченой селедкой — и, пожалуй, кофейника, полного кофе, спустился в столовую в халате и домашних туфлях.

Элли, кухарка, не мелочилась с завтраками. На широком столе, накрытом простой голубой скатертью, красовались, кроме яств, вдохновивших его покинуть постель, еще и жареный хлеб, и масло, и мармелад, и ваза со сливами. Ленокс с наслаждением съел яичницу-болтунью и даже снова положил себе селедки, которая, в согласии с собственным вкусом Элли, чуть-чуть подгорела.

Только когда он откинулся на спинку стула со второй чашкой кофе, обильно сдобренного молоком, в правой руке, его мысли обратились к расследованию. Он проигнорировал газету, подсунутую под тарелку с жареным хлебом, и продолжал игнорировать письма на столике сбоку, зная, что днем они окажутся на его бюро, если он не прочтет их раньше.

Что, собственно он знает? Очень много и очень мало, прикинул он. Если он намерен побеседовать с гостями Барнарда, ему придется подстерегать их, что его отнюдь не прельщало. Это еще может сойти с Сомсом и даже с шайкой племянников, но вряд ли с Даффом, пусть они и знакомы. А Поттс и вовсе был крепким орешком. Может поддержать или не поддержать разговор, в зависимости от настроения. И Ленокс твердо знал, что от Барнарда уже получил всю помощь, какой сумел добиться.

Тем не менее, он, безусловно, знает больше Итедера, и будь у него возможность провести в доме Барнарда пару дней, то он раскрыл бы дело, в этом у него сомнений не было никаких. Он знает способ убийства, и он знает источник яда — почти несомненно Оксфорд. Но указывает ли это на Клода, необузданного студента? Или на Юстеса, ботаника, который мог навестить своего кузена в университете? Или на Сомса, который живет неподалеку, в Далвидже, и известен как энтузиаст-садовод? Или на самого Барнарда, который также мог навестить племянника в Оксфорде и получить bella indigo, чтобы подкормить ту или иную орхидею? На все эти вопросы он смог бы ответить, только побеседовав с гостями Барнарда.

Пожалуй, ему следует подойти к делу и с другой стороны, хотя бы частично, пока он не сумеет поймать подозреваемого врасплох. То есть ему надо будет заняться анализированием мотива, а не способа убийства или возможных убийц.

Что у него есть для мотива? Он обошел стол сбоку, взял яблоко и снова в задумчивости сел у буфета. Конечно, золотые. Кто может о них знать? Разумеется, Барнард. Возможно, кто-то из его гостей каким-то образом проведал, что они спрятаны в доме? Возможно, Пру Смит наткнулась на них?

А еще существует возможность, что у нее была связь с кем-то из мужчин. Он узнает больше, когда Грэхем явится со своим вторым докладом — Ленокс привык безоговорочно доверять фактам, добытым Грэхемом, не тратя времени на вопросы, как он их добыл, — но о чем свидетельствуют слова, что она была экзотичной? Что она была таинственной?

И, разумеется, возможность чего-то неизвестного — месть, мания, безответная любовь, опять-таки деньги, но другие — короче, все, что угодно.

Он решил, что поговорит с каждым из мужчин, как бы ни отнеслись к этому Барнард и Итедер. Он и дальше пойдет по следу, от конца к началу, однако займется и подозреваемыми.

— Грэхем? — позвал он и надкусил яблоко.

Дворецкий бесшумно вошел через боковую дверь.

— Сэр?

— Когда вы установите, какой была мисс Смит, Грэхем, не упустите узнать, была ли она экзотичной или таинственной, или чем-то в том же роде. И что означают эти слова.

— Попытаюсь, сэр. Однако я сумею собрать больше сведений, если начну сейчас же.

— Ну, так используйте и утро. Вам нужны еще деньги?

— Если я буду вынужден кого-то подкупить, сэр, то доложу вам после того, как это произойдет.

— Нет-нет, просто перед уходом возьмите деньги с моего туалетного столика.

— Как скажете, сэр.

— Удачной охоты, Грэхем.

— И вам того же, сэр.

Ленокс улыбнулся и неторопливо поднялся по лестнице, на ходу догрызая яблоко. Он решил сначала отправиться к Мак-Коннеллу узнать про стакан со стола Пру Смит. Наверху он принял ванну, оделся, а потом попросил горничную распорядиться, чтобы подали карету.

Два вечера тому назад он забрал стакан из комнаты Пру Смит и отдал его Мак-Коннеллу, хотя, делая это, понимал, что делать это нехорошо. Однако у него был лишь краткий промежуток времени, чтобы действовать. Итедер, без сомнения, все еще поочередно допрашивает слуг, а наверху убийца сыграл робберок в вист и оделся, чтобы отобедать в клубе. При таких обстоятельствах Ленокса не особенно заботила бесчестная кража стакана.

Угрюмый слуга по фамилии Шрив, если он ее верно помнил, проводил Ленокса в обширную столовую Мак-Коннелла, когда он приехал в дом на Бонд-стрит, здание настолько массивное, что мнилось, будто оно занимает весь квартал. Самого Мак-Коннелла в наличии не оказалось, но в конце длинного обеденного стола сидела Тото, ела жареный хлебец, выглядевший огромным в ее изящных пальчиках, и читала томик, прелестно переплетенный в золотую парчу.

— Чарльз! — сказала она, увидев его, положила все, что оказалось у нее в руках (книгу на тарелку, хлебец на ближайший стул), и подбежала к нему. — Милый Чарльз!

— Как ты, Тото?

— Как милая тетя Джейн? Почему она не приехала повидать меня? Я заезжала к ней два дня назад, а она не приехала! Ах, а как вы, Чарльз? Я знаю, вы расследуете какое-то дело. Томас возился с каким-то глупым стаканом весь день и всю ночь и возбужденно бормотал о подозреваемых и тому подобном, вот почему он сейчас спит, а я вынуждена завтракать в полном одиночестве за этим колоссальным столом, будто запертая в башне принцесса.

Она была словно что-то хрупкое, маленькое и прекрасное, что можно найти в джунглях, живущее в вечном сиянии, какими бы ливневыми ни были муссоны, а хищники — свирепыми. Никакая буря не прикасалась к ее красоте. Ленокс знал ее со дня, когда она родилась. Он дружил с ее отцом со школы — и даже раньше, сообразил он вдруг. Их собственные отцы заседали в Парламенте задолго до того, как Тото появилась на свет.

— Может быть, — сказал он, — стол будет казаться менее колоссальным, если я посижу за ним с тобой.

— Ах, пожалуйста! И, Шрив, разбудите Томаса и скажите, чтобы он спустился вниз как можно быстрее или еще быстрее, и подайте тарелку, вилки и все прочее для мистера Ленокса, будьте так добры. — Чуть Шрив вышел, как она зашептала: — Так тяжко, Чарльз, быть обремененной самым угрюмым дворецким во всем Лондоне и терпеть, когда он смотрит на тебя, будто безмозглый людоед, но Томас говорит, что мы должны терпеть его по какой-то причине. Его нам отдал мой отец.