Что создано под Луной? - Николай Удальцов

Крайст улыбнулся:

– Пока готовится завтрак, пойдем, пройдемся.

– Далеко?

– Далеко, но идти близко.

Они прошли по тропинке несколько шагов, обошли большой валун и вышли на песчаный берег.

По голубизне воды, Риоль понял, что это берег морской.

И в этом море было что-то, что наводило на мысль о том, что суда ходят по нему не по расписаниям, опубликованным в газетах, а по собственному доисторическому велению.

Голубизна моря была особенной голубизной, где глубина и отмели состояли из мириад собственных, отдельных голубизнин, каждая из которых играла с солнечными лучиками в свою, мельчайшую искорку света. И эта игра в блеск, соединяла голубизну глубокого моря с голубизной бездонного неба на равных в том месте, который называется горизонтом – связью между настоящим и будущим.

Видя, какими глазами смотрит Риоль на родившуюся панораму, Крайст, улыбнувшись, сказал:

– Хорошо, что у горизонта нет родины.

– Почему?

– Потому, что иначе нашелся бы кто-нибудь, кто его приватизировал бы…

У самой кромки, там, где пологие волны, теряя силу, лишь мочили песок, сидел на корточках полный человек, одетый в подобие простыни.

Услышав шаги, человек поднял свою большую, шишковатую голову, украшенную вьющейся бородой, и внимательно взглянул на подошедших.

Его, близко посаженные, маленькие глаза из под мохнатых бровей, смотрели оценивающе. Словно человек решал, стоит ли тратить время на разговор с незнакомыми людьми.

Потом, видимо придя к выводу, что эти люди смогут оценить значение его слов, выпрямился и выкрикнул:

– Дайте мне точку опоры, и я переверну мир!

Крайст улыбнулся этому человеку и ответил:

– Дайте миру точку опоры, и его не нужно будет переворачивать…

– А ты – кто? – спросил, глядя на Крайста, человек, сидевший у воды. И Крайст ответил:

– Я тот, кого пока еще нет в этом мире.

– Понятно… Ты – здравый смысл…

– …Этот человек, Риоль, попытался охватить весь мир потому, что еще не зал, как мир сложен, многообразен и, кстати, хрупок. Мир постигается постепенно.

Давай зайдем еще в одно место, – Крайст взял Риоля под руку и увлек его в сторону какой-то каменной кладки, на которую Риоль раньше не обратил внимания.

Когда они пару раз завернули за углы этой кладки, оказавшейся совсем не длинной, то очутились на площади, заполненной народом.

Посреди площади возвышался помост, напоминающий Лобное место.

На помосте, окруженный монахами, одетыми в черные и белые с черными капюшонами рясы, стоял сгорбленный старик, читавший какую-то бумагу.

По тому, как подрагивали склоненные стариком плечи, было очевидно, что это – покаянная бумага.

Риоль и Крайст протолкались сквозь толпу людей в тот момент, когда старик кончил читать.

А на площадь опустилась тишина.

И в этой тишине, стоявшему у самого края бревенчатого настила Риолю, послышались слова старика, произнесенные шепотом:

– И все-таки – она вертится…

– Но только в одну сторону, – так же тихо ответил кающемуся, стоявший рядом монах.

При этом, его капюшон сдвинулся на одну сторону, и под ним, на мгновение, мелькнула шляпа коричневого цвета, надвинутая так низко, что закрывала лицо, оставляя на виду лишь акуратно подбритую испанскую бородку.

К своему лагерю они вернулись тем же путем, когда на костре уже закипал чай.

– Как видишь, Риоль, проблемы устройства мира люди начали решать очень давно.

Как только осознали, что эти проблемы существуют…

– Скажи, Крайст, все эти люди живы?

– Конечно.

Только живые молчат своими словами.

Мертвые – словами других.

– А я думал, что это просто легенды, записанные в летописях.

– Легенды – это реальные истории про выдуманных людей.

Летописи – выдуманные истории про людей реальных…

* * *

– Куда мы пойдем теперь, Крайст?

– Мы пойдем в тяжелое время. Такое тяжелое, что по сравнению с ним, остальные времена – просто тяжелые.

А это – проклятое.

– Мы пойдем туда все, – весело крикнула девушка, скачанная с интернета, – И оно перестанет быть проклятым.

Искариот, разливавший чай по кружкам, и думавший, прежде всего о том, как не попасть на руки кипятком, вскользь заметил:

– Если бы все зависело только от нашего появления – все было бы слишком просто…

– Даже если это очень страшное время, я пойду с вами, – у девушки, нарисованной акварелью, выражение лица было серьезным, но это не портило ее красоты.

Иногда, красота не зависит от обстоятельств.

Если это – настоящая красота.

– Почему? – спросил Искариот.

– Вы спасли меня от расстрела.

– Я тоже пойду с вами, – сказала девушка, нарисованная углем, – Вы спасли меня от рабства.

– И я пойду с вами, – рядом с первыми двумя девушками оказалась девушка, скачанная с интернета, – Вы спасли меня от идиотов…

– С тобой, – Крайст по-родственному положил руку на плечо девушке, скачанной с интернета, – С тобой могут возникнуть проблемы.

– Какие проблемы? – голос девушки звучал не только удивленно, но и обеспокоено, – Я не хочу оставаться и ждать вас здесь.

Выражение лица при этом у нее было такое, словно промозглый, слякотный ноябрь предложил ей выйти за него замуж.

– Дело в том, что мы идем в то время, где бумажный документ имел очень большое значение.

– Ну и что?

– А то, что в том времени еще не было твоего портрета для паспорта.

– А они? – девушка, скачанная с интернета, беспомощно развела руки и посмотрела на двух других девушек.

– С их портретами мы как-нибудь определимся, – сказал Искариот, доставая из внутреннего кармана своей дорогой французской тройки коробку акварельных красок и угольный карандаш.

Через несколько минут в его руках оказались листки бумаги, на которых он изобразил два женских портрета.

Один углем, другой акварелью.

– Вот вам фотографии на паспорт.

А что делать с тобой, я пока не знаю.

Риоль посмотрел на Крайста, но Крайст беспомощно развел руками:

– Искариот, придумай что-нибудь.

Тот задумался не надолго и исчез в кустах.

Когда Искариот вернулся, у него под мышкой была большая пачка глянцевых журналов, которую он положил к ногам Крайста. После этого, Искариот вытащил футляр с фотоаппаратом, заблокировал перемотку кадров и быстро переснял с разворотов журналов портреты фотомоделей.