Космоглупости - Фреш Бриз

– Тише едешь – дальше будешь.

Или ещё что-нибудь в этом роде. Тим бесился ещё больше после того, как кот переводил ему мои слова. Кирванзес тоже неодобрительно косился на меня и качал головой. Но я считала себя правой, и в безопасности. А нарушать эту безопасность, и есть местную флору, я не собиралась.

К ночи Тим уже почти кипел, а я тихо злорадствовала. Войнс поджал хвост и куда-то улетел. Будем считать, что на разведку. На самом же деле я думаю, что он не хотел быть посредником и переводчиком наших не лестных друг о друге высказываний. Когда я уселась возле ручья, где мы решили заночевать, и вытянула натруженные ноги, Тим склонился надо мной, схватил за плечо и зло и громко сказал:

– Жубарно тивагрос! Минуверасп тимора паховет.

– Сам тупица. Понял? – ответила я, вырывая руку.

– Выфергот ситурбох.

– Закрой рот, молокосос. Не дорос ещё мне указывать! Папенькин сынок! Думаешь, если твой папа – царь, тебе всё можно? – я вскочила на ноги, но всё равно смотрела на него снизу вверх. – Не на ту напал. Я между прочим, один из лучших космонавтов Земли. Не многим доверили такую важную миссию! Только пятерым. И именно я осталась в живых, понял? Так что, лучше тебя разберусь, что мне делать, а что нет.

– Кубартоз биторбах!

Короче, спорили мы долго и на повышенных тонах, а Войнса всё не было. Закончили тогда, когда Кирванзесу это надоело.

Спать ложились далеко друг от друга, и отвернувшись в разные стороны. И даже не поужинали. Ни он, ни я.

***

Эмма

Утро снова не было добрым, т.к. Тим смотрел на меня как-то… Не знаю. Но не ласково точно. Войнс притворялся самым, что ни на есть котом, и только Кирванзес сохранял спокойствие и благоразумие. Именно он и говорил сегодня за всех, т.к. я молча жевала свой предпоследний сухпаёк, выделив Тиму только сосульки, а тот молча поправлял на боку клинки, шнуровку ботинок, в общем, прихорашивался.

Шли долго, молча, причём даже Кирв сдался и не пытался больше разрядить обстановку. Войнс нашёл себе занятие: он улетал вперёд на километр примерно, а затем возвращался и докладывал нам, что впереди всё чисто. В одно из таких возвращений, он подлетел ко мне и заорал:

– Началось!

– Что? – заорала в ответ я.

– Глюки!

– Что ты видел?

– Там слоны! Розовые слоны!

– Не может этого быть! – и я рванула вперёд, обгоняя Тима и Кирва, не ожидавших от меня такой прыти и не понявших ничего из нашего разговора.

Тим попытался схватить меня снова за руку, когда догнал, но я вырвала её из его захвата. Вот ещё! Раньше нужно было думать!

Когда мы все вместе добежали до поляны, которую описывал Войнс, то, не знаю, отчего застопорились мои спутники, но я точно от розовых слонов. Они, конечно, совсем не такие большие, как у нас на Земле, и у них не хоботы, а носики, от слонов, наверное, только уши и ноги с хвостом. Но они и в самом деле были розовыми. И было их тут штук тридцать, а то и больше. Они мирно паслись в траве и издавали похожие на слоновьи звуки. Я не удержалась и подошла к одному малышу. Он был одним из самых крупных здесь, но доходил мне всего до колена. Я протянула руку и погладила его. Такая нежная мягкая кожа, такие приятные ощущения от этих прикосновений. С чем бы сравнить? С лысыми котами-сфинксами, точно. Когда смотришь на них – фу, а притронешься – и оторваться уже невозможно. Зверёныш смотрел на меня голубыми глазками и совсем не боялся. Лапочка!

– Сэр! Это не глюки! Они настоящие, их можно потрогать. И потом, не думаю, что у нас у всех тут одна общая галлюцинация, – говорила я, улыбаясь во все свои тридцать два. Какой же он милый этот розовый слоник!

Тем временем Кирв с Тимом тоже отошли от увиденного, и я слышала, как они начали переговариваться между собой. Затем Тим подошёл к стае слоников и… К сожалению, я не сразу поняла, что он намеревался сделать, а когда поняла, то было уже поздно. Он заколол одного из них, тот издал душераздирающий вой, остальная стая бросилась в рассыпную с такими же перепуганными воплями. А я накинулась на Тима.

– Ты что сделал? Ты! … пи-пи-пи. – орала я и лупила по нему, куда попадала своими кулаками.

Он, конечно, не долго терпел моё своеволие. Как только опомнился, сразу скрутил мне руки за спиной, прижал к себе и, удерживая мой затылок одной рукой, а сцепленные руки другой, угрожающе, но тихо зашипел на ухо. Смысла писать его абрукадабру не вижу, всё равно я ничего не поняла, а Войнс и в этот раз отказался переводить. Затем Тим оттолкнул меня и занялся свежеванием туши.

Я готова была расплакаться, то ли от жалости к животному, то ли от злости и обиды на этого мужчину, но заставила себя сдержаться. Развернулась и пошла. Вперёд. Одна. За мной полетел лишь Войнс.

– Эмма, остановись. Эмма, ну, ты же взрослая женщина. Я тебя не узнаю! Неужели влюблённость так сильно тебя изменила, причём в худшую сторону?

Я остановилась и зло посмотрела на рыжего наглеца.

– Ещё раз такое скажешь, и видеть тебя больше не захочу.

– Ты не можешь отрицать правды. Я вижу, как ты на него смотришь.

– Ты не прав.

– Прав или не прав, – вечный вопрос. Почти что Гамлетовский. Эмма, ему нужна еда, понимаешь? Остановись и послушай меня.

Я остановилась и скрестила руки на груди, словно выказывая этим, что мне по барабану, что он там сейчас будет говорить, а я всё равно останусь при своём мнении.

– Он мужик, ему мясо нужно. Неужели ты не заметила, что со вчерашнего утра нам тут не попалось ни одной норы подземных тварей? И эти слоники пока тоже единственные, кто нам встретился. Фрукты есть нельзя! А больше ничего нет. А он жрать хочет, понимаешь? Он когда последний раз ел нормально? Ещё до того, как его укусили!

– У нас полный рюкзак фруктов!

– Он мужик! Ты понимаешь разницу в диете? И разве ты не заметила, что он старается брать не больше трёх-четырёх штук, оставляя тебе большую часть, т.к. не знает, когда сможет найти что-то съедобное?

Моя уверенность в своей правоте поколебалась. Я даже уже готова была развернуться и пойти обратно. Но чёрт меня за язык дёрнул:

– Что он сказал?

– Эмма, это так важно сейчас?

– Да.

– Ну, знаешь, я, честно, покраснел, когда услышал, что он обещал с тобой сделать за подобное поведение. И он не наказание сексом имел в виду.

– А что?

– Обещал отшлёпать тебя по голой попе, да так, чтоб месяца два ещё спала только на животе.

Не сразу я поняла, что имелось в виду. А когда всё же до меня дошло, то я передумала его прощать. И пошла снова вперёд. Жаль, что рюкзак мой остался у Тима, ведь это он в последнее время несёт его.

***

Эмма