Ангел без имени - Михаил Булыух

– Вот бы и мне найти такую лампу! – вслух подумал мальчик. – Да можно и без лампы. Главное – джин! Трах-тибидох! И Юля здорова!

И с этими словами выдернул пару ворсинок из пестрого узорчатого ковра.

– Слушаю и повинуюсь, – раздался хриплый насмешливый голос, звучащий, будто сразу отовсюду.

– Что? Кто здесь?

– Ты звал меня, молодой господин, и я пришел. Я готов исполнить три твоих желания. Вернее, уже два. Первое уже выполнено, девочка, о которой ты говорил, – полностью здорова. И завтра будет дома. Внемлю тебе, молодой господин, огласи второе свое желание! Твой раб трепещет в стремлении исполнить его!

– Покажись! – потребовал мальчик.

– Слушаю и повинуюсь…

Потек густой рыже-фиолетовый дым, будто впитывающий в себя краски пестрого ковра, и соткался в полупрозрачную фигуру человека. Фигура почему-то стояла к Ярику спиной. Из-под длинного золоченого халата очень джинского вида выглядывал пышный павлиний хвост с характерными пятнышками.

– Твое второе желание исполнено, о молодой господин. Огласи третье же…

У правого уха мальчика настойчиво и громко запищал комар.

Странно, но этот писк очень напоминал слова:

– Неет! Молчиии… Не говориии…

– А… А разве джины бывают? – несмело поинтересовался Ярик. – Ну, то есть… на самом деле? Вот так… Хотя… вот же ты… А как тебя зовут?

Слова, не выраженные в виде просьбы или желания, немного сбили с толку незнакомца.

– Ты хочешь выяснить этот факт? – задал он наводящий вопрос.

– Молчиии! – надрывался комар.

– Ага, я понял, этот ответ зачтется за желание! – самостоятельно понял мальчик. – Тогда нет… Ты раб ковра, да? Как раб лампы? Или кольца?

– Я могу ответить на этот вопрос, если желаешь, – сказал гость, все так же стоя спиной к мальчику.

– А что будет, когда ты выполнишь три моих желания?

– Я отвечу, если…

– Хм… А если я тебя освобожу? Если пожелаю, чтобы ты перестал быть рабом ковра?

– Ты узнаешь, если пожелаешь.

Вот, что за вредный джин попался, подумал мальчик. А вслух сказал:

– Тогда я желаю… Миллион желаний!

– Слушаю и повинуюсь, – ответил павлинохвостый и повернулся к Ярику лицом. Из-под чалмы на него уставились полыхающие ярким огнем пустые глазницы изъеденного червями полуразложившегося черепа.

– Теперь ты мой, – хрипло и насмешливо сказал страшный гость, обнажив черные, в потеках зеленого гноя зубы.

Из роскошного фиолетово-золотого рукава халата протянулась худая, покрытая язвами и струпьями, рука с черными, будто угольными, ногтями и вонзилась мальчику туда, где сердце.

В этот момент Ярик понял, что сейчас умрет. Время остановилось для мальчика. Он будто со стороны увидел себя, сидящего в центре пестрого ковра, и непередаваемо ужасного незнакомца, с которого уже исчез фальшивый фиолетово-золотистый халат. Рука существа, состоящего сплошь из черных костей и пылающего гноя, по локоть была погружена в грудь тела Ярика. А то, что он сначала принял за павлиний хвост, раскрылось и оказалось сотней человеческих глаз, растущих на длинных стебельках из спины чудовища.

Но больше всего мальчика поразило то, что в комнате они были не одни. У костяных ног горящего скелета, стоя на коленях, отбивал поклоны волосатый тип с коротенькими рожками, торчащими из рыжей шевелюры. А за правым плечом тела Ярослава, укоризненно качал головой самый настоящий ангел. Точь-в-точь как на иконах в церкви. Ярик несколько раз там был и запомнил. В углу комнаты клубился странный туман… Нет, не туман. Несколько туманных, расплывчатых фигур. Привидения?

– Я же просил – молчи… – успел сказать ангел, до того, как комната растворилась в желтом ничто.

Следующее воспоминание Ярика было не менее страшным. Горящий скелет, с сотней парящих вокруг него глаз, распластался у железного трона. На троне восседала закутанная в черно-красный плащ женщина с очень красивыми, огненного цвета волосами.

– Мой дар тебе, госпожа… Нежная, безвинная душа, забранная по договору…

– Имеешь ли ты право на нее? Есть ли обременения?

– Миллион желаний, госпожа…

– Всего то? Ха! Я довольна. Дозволяю жить дальше.

– Ваше милосердие не знает границ, госпожа…

– Милосердие? – женщина поджала изящные губки, и ее лицо превратилось в жестокую золотую маску. – Что ты знаешь… о милости? О жалости? Ты… вонючее насекомое, жалкий червь, растлитель, паразит, лжец. Ты, тля на розе адского пламени, что ты знаешь об истинном милосердии? С моей стороны, большим благодеянием было бы истребить тебя, не для твоих страданий, не умножая мук смертных, не позволяя вершиться гнусностям, коим ты – отец, презренный глист, раб, оборотень… чмо!

Из плит пола вырвалась тысяча синих человеческих рук и растерзала горящего скелета на мелкие кусочки. Визг при этом стоял неимоверный. Еще несколько минут на холодные плиты, кружась, падал серый пепел, все, что осталось от погибшего псевдоджина.

– И что же мне с тобой делать? – спросила женщина, снова вернувшая себе ласковое лицо. – Эти придурки совсем опухли, детей тащат. Да еще и о том, чего не понимают, размышлять пытаются… Нужно среди чаруфу порядок навести. Хотя умение затаскивать в Ад чистые души еще живых людей многого стоит. Может, тоже хвостом обзавестись? Эй, Ситиаал, сюда.

– Да, Г… о-о-о… о-оспожа!

Появилась черная, но тем не менее светящаяся фигура с длинными, почти до земли рогами. На них фигура опиралась при ходьбе.

– У нас есть заявки на безвинных?

– Г… г… г…

– М-дя… нужно тебе отдохнуть. Совсем износился. Иди, отмокни в котле. Лет триста, думаю. А пока, пришли сюда Мертохелеса.

– С-а-а… ал… слу… ууш…

– Да иди уже, только быстро!

Маленький, всего лишь по колено Ярику Мертохелес, был еще черней Ситиаала, но вел себя не в пример бойчей.

– Госпожа, это душа почти непорочная, я даже отсюда вижу! Госпожа, это же ведь великая ценность! У меня даже сейчас есть предложения на обмен, за одну такую дают пять тысяч обычных, а если поторговаться, то и все десять! Госпожа, прикажи и я…

– Стой, не части, – усмехнулась Госпожа. – Я на эту прелесть аукцион устрою. Разошли информацию по архидьяволам. Начальная цена – два легиона.

– Госпожа, вы хотите получить взамен не души, а бесов? Но ведь…

– Что я хочу, не твоего ума дела. Исполняй.

Огненноволосая щелкнула пальцами, и Мертохелес исчез. Щелкнула еще раз, и Ярослава накрыла липкая густая тьма.

Сколько прошло времени, и состоялся ли аукцион, где он был главным и единственным лотом, Ярик не знал.