Дважды соблазненная - Тесса Дэр

Мередит шагнула к кровати и стала на колени.

— Ш-ш-ш… — тихо прошептала она. — Ш-ш-ш. Ты в безопасности, Рис. Все хорошо.

Стараясь унять дрожь в пальцах, она положила руку ему на плечо и осторожно погладила его. Когда он поморщился, она едва не убрала руку. Но все же продолжала поглаживать его плечо. Вскоре тело его расслабилось, кулаки разжались, а дыхание выровнялось. Мередит убрала руку и вздохнула с облегчением.

Более четверти часа она простояла у кровати на коленях, наблюдая, как сон Риса снова становится мирным. Может, теперь ему приснилась она, Мередит? Ах, ей так этого хотелось! Рис снова застонал, но на сей раз не от боли. От удовольствия.

Больше она не могла противиться искушению. Осторожно приподняла верхнюю простыню и заглянула под нее.

Нет никакой раны! Ничего такого, что могло бы превратить его в евнуха. Какие бы шрамы ни покрывали его тело, эти части его мужской анатомии были совершенно здоровы. И, словно ощутив ее интерес, мужская плоть дернулась и восстала.

Возбуждение пронзило и Мередит; при одном лишь взгляде на Риса ее охватил чувственный жар.

Тут Рис неожиданно вздрогнул, и она, уронив простыню, устремила взгляд на его лицо — как раз вовремя, чтобы увидеть, как его глаза открылись. Глаза темные, недобрые, яростные, опасные… У нее дыбом поднялись волоски на затылке, а сердце заколотилось о ребра. Похоже, немало наполеоновских солдат наблюдали то же выражение в глазах Риса в свой смертный миг.

— Это я, — поспешно сказала она. — Я, Мередит…

Рис заморгал, и глаза его прояснились.

— Господи Иисусе, — пробормотал он, приподнимаясь на локте и растирая ладонью лицо. — Вы меня застали врасплох. Что-то случилось?

— Нет, ничего. — Мередит едва не рассмеялась, вспомнив причину своего визита. — Все в полном порядке. Прости, что разбудила. Я… просто я услышала шум, когда проходила мимо, и встревожилась.

— Проклятые кошмары…

— Хочешь поговорить о них?

— Нет.

Взглянув на свою обнаженную грудь, Рис тихо выругался, отодвинулся на противоположный край кровати и натянул простыню до подбородка.

На этот раз Мередит рассмеялась. Ничего не смогла с собой поделать.

— Я оскорбила твою скромность?

— Нет. Это я оскорбляю твою. Не хотел вызывать у тебя отвращение.

— Отвращение? Но как такое может быть?

— А вчера? Ты ведь велела мне надеть рубашку… Что ж, я все понимаю… — Он еще плотнее закутался в простыню. — Понимаю, насколько тебе противны… все эти шрамы.

— О, Рис! — Она закрыла лицо руками, но тут же выпрямилась, решив быть откровенной. — Рис, я просила тебя надеть рубашку, потому что ты самый привлекательный мужчина, которого я когда-либо видела, а это очень отвлекает и сбивает с мысли. Когда вижу тебя полуголым, я едва способна произнести два связных слова. Я просто не смогу найти в тебе ничего отвратительного, как бы ни старалась.

Рис снова заморгал.

— Я… э… — Он внезапно умолк.

Мередит села на край кровати.

— Что же касается шрамов…

Она подцепила край простыни и потянула на себя. Он не сопротивлялся, когда простыня соскользнула, открыв его грудь, отмеченную шрамами многих битв.

— Неужели ты действительно считаешь их омерзительными? Не знаешь, как женщины относятся к шрамам? Разве твои любовницы не восхищались ими?

Он затаил дыхание, когда она провела пальцем по его ключице.

— У меня не было любовниц. Уже довольно давно.

— Насколько давно?

— Несколько лет.

— Так долго? — У нее перехватило горло. Она судорожно сглотнула, пытаясь удержать сердце в груди и не дать ему выскочить наружу.

Рис был на редкость чувственным мужчиной — Мерри поняла это еще в детстве. Именно это качество влекло ее к нему и в том возрасте, когда она стала взрослеть, в тот год, когда высокий мальчик Рис уехал в Итон, а потом вернулся молодым мужчиной. Она и сейчас не могла налюбоваться его телом, его широкими плечами, которые недавно гладила.

Собравшись с духом, Мередит провела пальцем по крошечной впадине между мышцами его плеча и бицепсами. Какая жестокая несправедливость в том, что этот прекрасный мужчина так долго был лишен физической привязанности и наслаждения. И, охваченная радостью собственницы, Мередит твердо решила, что Рис будет принадлежать ей. Да, она станет его первой женщиной после всех этих лет. Она об этом позаботится.

Она снова провела ладонью по его плечу, и Рис пробормотал:

— Мередит, не надо…

Но он не нашел в себе сил оттолкнуть ее.

— Позволь мне прикасаться к тебе, — прошептала Мередит.

Рис вновь расслабился на подушках, и глаза его закрылись.

Ему вспомнились тюльпаны. Бесконечное поле красных тюльпанов под небом цвета сверкающего аквамарина. Он увидел это поле, когда шел маршем через Голландию вместе с Пятьдесят вторым полком. Легкий ветерок ерошил волосы — почти такой же сладостный, как прикосновения Мередит. Он в жизни не видел ничего красивее этого поля, и от этой красоты заныли даже зажившие раны. Не в силах устоять против искушения, он повел солдат через поле. При виде множества красных головок, приветствующих солнце, он чувствовал, что они словно принимают его в свой круг. Он шел по колено в цветах, купался в их красоте — словно она могла смыть уродство войны. И ему казалось, что именно таким должен быть рай. Он тогда решил, что уж лучше надышаться и наглядеться сейчас, потому что Господу известно: после смерти ему этим не наслаждаться.

Но только тогда, когда Рис остановился и оглянулся, он увидел страшную правду — блеск сотни штыков, одновременно пронзающих небо. Весь батальон оборванных, измученных солдат топал за ним через поле, подминая тюльпаны сапогами и оставляя похожие на кровь следы. Он, Рис Сент-Мор, восхищенный красотой Божьего творения, оставлял за собой лишь кровь и разрушения. Потому что всегда был жестоким и таким же и оставался.

А ласки Мередит… Ах, это и есть настоящий рай. И чем дольше она ласкала его, тем глубже он погружался в чистую, незапятнанную красоту, не подозревая о разрушениях и несчастьях, которые обычно приносил. Но он не мог остановить ее. Пока не мог.

Он так и не открыл глаза. А она снова провела ладонью по его плечу, и его охватило возбуждение, собралось в чреслах, требуя разрядки.

— Женщины находят мужские шрамы неотразимыми, — тихо сказала Мередит. — Нас влечет к ней, к тайне…

Ее пальцы нашли круглый шрам — там пуля пронзила его плечо, — она прижала к шраму большой палец.

— Подумай… подумай о сосках, — весело посоветовала она.

— О со… Господи милостивый, ты сказала…

— Соски. Разве мужчин не влекут женские соски?