Боец 3. Лихие 90-е - Валерий Александрович Гуров

говорится, задышал. К его лицу прилила кровь, грудь часто вздымалась. Руки он тоже держал не так высоко, как первый раз — опустил. Сказались всё-таки пропущенные удары в партере.

И вот теперь Ржавый встал в стойку и снова вернулся к челноку. Лютый предсказуемо ещё раз бросился в проход, показывая номинальный удар, чтобы сбить противника с толку. Но на этот раз Ржавый ожидал атаку и жестко встретил, как двустволкой разрядившись собственной двойкой в голову Лютого. Борца тряхнуло, но всё-таки удар пришелся не слишком плотный, и Лютый удержался на ногах. Сумел устоять — но сделал ошибку, не дав себе восстановиться, бросился во второй проход, который оказался удачнее первого. Нога Ржавого оказалась у него в руках, но стянуть наглого бугая вниз Лютый не сумел. Сил не хватило и той свежести, чтобы была на первых минутах боя. Чтобы вытянуть из позиции хоть что-то, борец попытался переть вперед, к мешкам, заставляя Ржавого прыгать на одной ноге. Я сразу понял, что борец ошибся, не став пробовать подсекать сопернику опорную ногу…

Ошибка стала фатальной.

Ржавый рискнул, подпрыгнул на одной ноге и врезал с вертушки в голову борцу. Пятка вонзилась в нос, как нож в консервную банку. Ну и так же как нож банку, вскрыла Лютого.

Ох ты ж бл*дь…

Лютого замкнуло, и он как стоял, стек на пол уже без сознания. Ржавый вернул на лицо фирменную улыбочку и снова взял бокал с шампанским, который один из братков ему тотчас поднес. И выглядело это так отвратительно пафосно, будто они репетировали такой финал.

Я медленно покачал головой. Ржавый, судя по всему, был разносторонним кикером, и умел работать не только руками, как мне показалось сперва. Радости от проигрыша Лютого я не испытывал, болел-то я за него. Зато, посмотрев очередной бой Ржавого, я увидел некоторые огрехи в его игре. Те самые слабые стороны, которые можно выявить, только наблюдая за своим соперником вживую. Я был отнюдь не прочь разделить ринг с Ржавым, с которым у нас остались несведенные счеты. Правда, такой финал был возможен только в том случае, если я пройду Кабана. Мой бой с этим уродом как раз шел следующим.

— Боец, твой выход, — сообщил мне браток, заглянув в комнату и открыв, наконец, дверь нараспашку.

Недвижимое тело Лютого унесли с ринга, и ведущий принялся объявлять следующую пару — нас с Кабаном. На ринг первым приглашали меня. Я перекрестился и вышел из своей комнатки. Засиделся я тут. Мой второй выход публика встретила куда теплее, народу понравился первый бой и, конечно же, запомнилась драка, которые развязали кладбищенские с командой Кабана. Здесь присутствовала не простая публика, никого, что называется, с улицы тут и быть не могло. А братки прекрасно понимали всю принципиальность данного противостояния, и градус накала в банкетном зале поднялся до максимума.

На ноги поднялся Демид, весь прошлый бой не встававший из-за стола.

— Давай, Боец!

— Кладбищенские за тебя!

Послышались слова поддержки от ростовской братвы. Я в ответ вскинул руку, показывая, что все слышу и постараюсь не подвести. Тем более, у меня свои счеты. Активней всех вел себя Степаныч, он свистел, хлопал, а когда я вышел в ринг — двинулся ко мне, рыкнув на попытавшихся остановить его ребят.

— Боец, — затараторил он, зная, что я его хорошо слышу. — Заклинаю тебя, выброси мысли о Танке, давай без эмоций, я знаю, что у тебя есть талант его разобрать, если не полезешь в размен.

— Все под контролем, тренер, — сказал я, высунув капу. — У меня холодная голова.

— Дай бог, удачи, Боец, — Степаныч через еще одного братка, устало пытавшегося не подпускать старого тренера к рингу, похлопал меня по плечу и вернулся на свое место.

Ведущий тем временем уже объявил Кабана. Туша этого мерзавца вышла к рингу. Кабан был весь перепачкан в крови после первого боя, но крови высохшей. Сечки ему подлатали, обильно вымазав вазелином. Чертов гад.

Я быстро подметил, что вазелина на моем сопернике куда больше, чем требовалось. Кожа его так и блестела, обмазанная кремом. Вот козел… я уже понял, что этот мудак слишком хитрожопый. А сейчас он только укреплял мое первое суждение. Изначально вазелин ему нанесли на рану для быстрой остановки кровотечения. Но он растер жирный состав по коже. И делал он это для того, чтобы отбить у меня желание лезть в партер. Перевести на пол соперника, который сильно превосходит тебя в весе — проблема сложная. Когда же соперник весь измазан вазелином и скользит как уж — невыполнимая вовсе.

Подобная хитрость выдавала в Кабане опытного гладиатора. Да и, положа руку на сердце, я прекрасно понимал — этот мужик ранен, но как настоящий кабан, от этого только более опасен. Выйдя на ринг, Кабан принялся сверлить меня взглядом. Ведущий на какой-то черт решил подозвать нас к центру ринга.

— Пожмите руки.

Что?

Такой призыв звучал впервые за весь турнир. Но я сразу догадался, откуда растут ноги у подобной просьбы. Это Марк старался — хотел урегулировать конфликт, вспыхнувший между нашими командами, хотел показать, что на ринге нет места ничему, кроме здоровой спортивной злости.

— Мужики, руки пожмите, нам разборки здесь не нужны.

Однако жать руку этому животному я не собирался. Кабан руку протянул, но та так и осталась висеть в воздухе.

— В жопу себе руку засунь, — процедил я, глядя прямо в глаза соперника.

Я видел, как гримаса ярости исказила лицо Кабана.

— Положу тебя на койку рядом с твоим дружком, — зашипел он, начав тыкать в меня пальцем.

Я никак не отреагировал. Через несколько минут все решится — кто, кого и куда положит. А пока выдыхай, козел. Хоть Степаныч и просил меня убрать эмоции, вот только ни хрена не получается это сделать. Я чувствовал, как от ярости в висках стучит пульс. Не знаю, как все по итогу обернётся, но я собирался предложить Кабану рубку кость в кость. Так себе затея, учитывая разницу в наших габаритах, но по-другому быть не могло.

Ведущий, смешавшись от того, что рукопожатия не вышло, свалил с ринга и быстро объявил о начале боя. Банкетный зал загудел, предвкушая хорошую драку. И я собирался дать братве то, чего они ждут.

Мы с Кабаном на встречных курсах пошли друг к другу. Я рассчитывал на свою скорость и способность уйти от тяжелого, но медленного удара соперника.

И, разогнавшись, я действительно атаковал первым. Атаковал суперменпанчем, который легко врезался Кабану в нос. Получи! Скорость у нас была действительно разная. Но и мощь в наносимых ударах — тоже. Кабан удар схавал, как будто вместо суперменпанча я отвесил ему пионерский щелбан.

И, зарычав, точно как животное, врубил в ответ мясорубку. Боль словно придавала сил этому огромному уроду. Я попытался увернуться, но слишком короткой была дистанция. Один из таких размашистых ударов в стиле Роя Нельсона влетел мне в голову. Ноги предательски подкосились, вместо коленных чашечек будто бы образовалось желе, и я упал на пол.

Внутри черепной коробки заревела сирена тревоги: он попал, а я пропустил удар…

Глава 11

Наглухо не вырубило, хорошая «держалка» оказалась у моего нового тела. Паренек был явно непробитый. Когда я присел на пол, казалось, что я вполне контролирую ситуацию, хотя напротив меня было целых три Кабана, а в глазах рябило. Пространство вокруг размыло — плыли мешки, которыми выложили ринг, как будто покатался на взбесившейся карусели в парке аттракционов. В голове тоже был самый настоящий взрыв — я слышал рев публики, наблюдавшей за боем. Но этот рев казался странным, низким и тягучим, как с зажеванной пленки магнитофона. Всё как в замедленной съемке.

Понятно, что по прошлой жизни мне приходилось пропускать тяжелые удары, бывало, полировал пятой точкой канвас ринга. И опыт, как быстро восстанавливаться, когда тебе приложились по башке — у меня имелся. На секунду в голове промелькнула мысль, что не стоит никуда спешить. У меня есть 8 секунд драгоценного времени, чтобы очухаться и максимально восстановиться, пока рефери ведет отсчет. Я не буду повторять ошибку молодых бойцов, которые отказывались от положенных секунд и после пропущенного удара сразу молодецки вскакивали. Но тут в голове вдруг вспыхнуло — бля! Никакого рефери здесь нет, отсчета и времени