Форпост. Право победителя - Андрей Валерьев

— Хочу я вам, граждане. — Иван начал так тихо, что многие не поняли, что он говорит, — сообщить одну новость.

Народ вопрошающе замер.

Мысленно хохотнув, Иван соорудил самую таинственную улыбку и замогильным голосом рассказал собравшимся об очередных видениях, посетивших его во время «смерти». О новой посылке из прошлого, «только что возникшей из ниоткуда».

На самом деле всё это, конечно, было полнейшей ерундой. Схрон, о котором ему сообщил Романов, имел ДВА уровня. А Иван, едва не надорвавшись, сумел осилить лишь вход на верхний.

Ваня уставился на стол и мысленно перекрестил пальцы — отступать было поздно. Да и некуда.

В комнате повисла тишина. Судя по виду Стаса, у него по загривку бегали табуны мурашек. Парнем он оказался, к немалому удивлению Маляренко, повёрнутым на всякой мистике и тому подобной чуши. Семёныч тоже… впечатлился. Лишь глаза прекрасно знакомого с Иваном Звонарёва смеялись. Похоже, прораб просчитал, откуда у этих «видений» ноги растут.

— В общем, так. — Маляренко перешёл на абсолютно нормальный, деловой тон. — Мне нужно пятеро добровольцев, пять лопат и моя тележка. Из Юрьево всё перевезли?

Стас кивнул.

— Всё, кроме того, что ты Юре велел оставить. И весь металл перетащили.

Немедленно влез Лужин-старший:

— И кораблик бы пощипать, а то кузница.

Упорно изучающий методом проб и ошибок премудрости кузнечного дела дядя Гера ежедневно переводил зазря кучу древесного угля и металла. Дед Федя морщился, пыхтел, но ничего поделать не мог — в кузнечном деле никто из поселенцев ничего не понимал.

— Иван Андреевич, мы вам верим и сделаем, как вы скажете, но… что там?

— Ох, Надежда Фридриховна! Если б я знал!

Преждевременно сообщать о том, что ждёт своего часа на нижнем и, к сожалению, последнем уровне схрона, Иван категорически не хотел.

«А то не пойдут».

Он бросил взгляд на горы, а потом припомнил степь.

«Нет. Не пойдут».

План у Ивана был простой — поставить всех перед свершившимся фактом.

Слава Богу, Юрка на уговоры эмиссара Ивана не поддался, категорически заявив, что свой дом и хозяйство не бросит, а при помощи выздоравливающего Александра так и вообще — всё наладит так, что «этот Иван ещё мне обзавидуется, так ему и передай». Это было очень кстати, перевалочная база на западе очень нужна. Достанут они посылку или нет — неважно. Выброшенный на берег кораблик разбирать надо полюбому.

Прихватив для крестника выпрошенную у баб погремушку, Иван в сопровождении Марии и пятерых добровольцев отправился назад. Собственно, они с Машей, посадив Бима в корзинку, докатили до Юрьева на велосипедах всего-то за три часа. Путь был почти всё время под горку, и даже педали почти не пришлось крутить.

Через сутки пришёл возглавляемый Олегом отряд.

Стас, в этот раз оставшийся дома, клятвенно заверил друга, что, пока его нет, ни один волосок… что он лично будет бдить, да и остальной народ тоже. Скрепя сердце парень согласился возглавить бригаду кладоискателей.

Помимо самого Олега, в нём были трое бывших пленных, которые натаскали такую кучу камней, что это дело пришлось временно прекратить, и ещё один парень из коренных, приземистый и плотный качок Андрюха, бывший чоповец[4]залетевший с рыбалки откуда-то из-под Кемерово.

Иван обозревал знакомые раскопки. Боже, как давно это было! Словно в другой, прошлой жизни. Свежий, порывистый ветер гнул редкие кустики и гонял волнами по сухой, почти белой траве. На небе, впервые с весны, появились тяжёлые и низкие облака.

— Ничего вы тут закопались! — Андрей, стоящий с киркой наперевес, присвистнул. — И это всё вы в одиночку?!

— Ага! — Иван сосредоточенно смотрел, как Юра и Саша, пользуясь моментом, грузят в бесценную тележку блоки и глину.

— Ну что, мужчины, поработаем?

Как обычно, работы на раскопках оказалось несколько больше, чем Ваня мог себе представить. Копнув как следует в подземном хранилище, мужики, раздолбившие кирками бетонный пол, под очередным слоем глины наткнулись на отлично сохранившиеся доски. Раскопки внутри помещения ничего не дали — дощатый пол уходил за пределы комнаты. Выбравшись наверх, кладоискатели проводили задумчивым взглядом уходящих в очередной рейс к дому Юру и Сашу и принялись чесать репу.

— А может, того? Доски эти порубим и дальше копнём?

— Я тебе порублю! — Иван поднёс кулак к носу качка. — Ты видал, какие это доски?

— Видал. — Вид у Андрея был невесёлый. — Это дуб. Точно дуб. Дед за эту доску съест и не подавится. Дефицит, мля!

Иван сидел с такой же грустной миной, как и все остальные. Работы было — непочатый край. Но в груди его рос огромный тёплый ком. Он рвался наружу. Хотелось кричать и прыгать. Хотелось улыбаться и петь песни. Хотелось побежать на хутор к Юре и поделиться радостью с Манюней.

«Скоро. Скоро! Совсем скоро! Ура!»

— Ну, значицца, будем делать так… — Олег вздохнул и решился. — Полностью вскрываем всю площадь над схроном. А там — дальше видно будет.

Народ зашумел.

«Это кубов пятьсот-шестьсот… Ни хера ж себе!»

Иван посмотрел на лопату.

— До дождей бы управиться.

Если бы не Сашка, ежедневно привозящий на велосипеде еду и воду, они бы не управились. И если бы не прохлада поздней осени. Две недели адского труда не пропали даром — в стороне, аккуратно сложенные в поленницу, ждали своего часа две тысячи бетонных блоков. Рядом курганом высилась огромная куча жирной светлой глины.

Десятиметровой длины раскоп на четырёхметровой глубине очистили от остатков глины и песка. Перед глазами измученных землекопов опять возникла самая обыкновенная дощатая поверхность.

— Шабаш, парни! — Олег был на последнем моральном издыхании. — Послезавтра будем доски поднимать. Сегодня идём в посёлок. Баня. Выпивка. И…

— Бабы?

— Нахрен! Спать!

За всё время, проведённое вместе, ни Иван, ни Марья ни разу не употребляли такие слова, как «любовь», «семья», «муж» и «жена». Оба старательно делали вид, что это лишь дружеские отношения, приправленные пикантной взаимопомощью в половом вопросе. Даже такое понятие, как «подруга», Иван вслух никогда не произносил. Мария очень спокойно к этому относилась, всячески подчёркивая, что «это просто дружба».

Народ, глядя на их взаимоотношения, впадал в непонятки, зависал и старался больше об этом не задумываться.