В сентябре вода холодная - Анна Князева

– И что мне с тобой делать? – спросила Анна.

Ее вопрос был своего рода лукавством, на тот момент она уже знала, как будет действовать.

Стерхова поднялась со стула, прошла к окну и, глядя на заброшенный двор, позвонила Рябцеву:

– Иван Николаевич, это снова я…

– Давненько не виделись. – Он по-доброму усмехнулся.

– Припомните, пожалуйста: в машине Савельева находили мобильный телефон?

– Насколько я помню – нет. Он есть в перечне вещественных доказательств?

– Нет.

– Значит, не находили.

– Дело в том, что телефон лежал в дамской сумочке, которая упоминается в протоколе и в описи.

– И что в этом странного? В сумочке еще что-то есть?

– Всякая ерунда.

– После утопления мобильник тоже сделался ерундой, его не отдали родственникам.

– Но у Савельевых не было мобильных телефонов. В этом все дело.

– Вот как? Тогда это действительно странно. На вашем месте я бы позвонил родителям погибшего или его сестре.

Стерхова так и сделала – тут же позвонила Савельевой:

– Марина, здравствуйте, только один вопрос: у Виктора и Юлии были мобильники?

– Я же говорила вам – нет. Забыли?

– Помню.

– Зачем же тогда звонить? – Марина замолчала, и Анне показалось, что она сейчас же положит трубку.

– Постойте!

– Чего вам еще?

– Вы обещали договориться с отцом насчет осмотра автомобиля.

– Я помню, но пока не договорилась.

– Почему?

– Он плохо себя чувствует.

Уразумев, что дело не сдвинулось с мертвой точки, Стерхова пошла напролом, не считаясь ни с чем:

– Даю вам два дня. Дольше ждать не могу.

– А если я отвечу вам – нет?

– Сяду в машину и приеду в Заварзино. Вам ясно?

В ответ на ее слова в трубке повисла тишина. Анна взглянула на экран и поняла, что Савельева отключилась. В эту же минуту она почувствовала, что кто-то находится у нее за спиной, и обернулась.

В проеме двери стоял знакомый криминалист.

– А где Ирина Ивановна? – Он указал глазами на стол Шкарбун.

– Не знаю.

Бабаджанов развернулся, чтобы уйти, но Анна его окликнула:

– Подождите!

– Вы меня? – Казалось, он удивился.

– Нужна ваша помощь. – Стерхова прошла к столу и жестом подозвала его. – Взгляните на этот мобильник.

– Где вы откопали этого динозавра? – Криминалист взял в руки телефон и со всех сторон его оглядел. С трудом сдвинув крышку и заглянув внутрь, он осведомился: – Утопленник?

– Точно.

– Чего вы хотите от этого инвалида?

– Его абонентский номер.

– Желаете отыскать хозяина? – Бабаджанов коротко хохотнул: – Столько не живут. Телефончик из конца девяностых, первыми такие появились у «торпед» и «быков»[3]. Из них мало кто уцелел.

– Сможете извлечь информацию?

Криминалист покачал головой:

– Его толком не просушили, и начинка окислилась. Теоретически номер абонента может сохраниться на симке… – Он покопался в телефоне и вытащил темный кусочек пластика. – Но не сохранился. А жаль…

– И что? – с тревогой спросила Анна.

– Наклейкой перекусил злополучный грибок, ни одной цифры не разобрать. Хотя нет, две цифры навскидку определил!

– А если я попрошу вас поработать над этим?

Прихватив с собой телефон, Бабаджанов направился к двери.

– Ради любопытства попробую.

Именно таким – добротным, старомодным и немного обшарпанным – Анна представляла себе урутинский госпиталь. При входе, как и в других больницах, здесь был киоск, в котором она купила несколько яблок, пару апельсинов, сок и коробку печенья. Чай и сигареты решила не брать, поскольку госпиталь – не тюрьма.

Перед тем как встретиться с Деминым, Стерхова заглянула в ординаторскую хирургического отделения, чтобы найти кого-то, кто помнил Савельева.

Такой человек нашелся: серьезный и, судя по всему, знающий свое дело доктор.

– Да-да… Конечно, я помню Виктора. Мы с ним дружили.

– Мне повезло. – Стерхова протянула руку. – Анна.

– Михаил Отрощенко, – ответив рукопожатием, он попросил: – Хотелось бы взглянуть на ваше удостоверение.

– Пожалуйста! – Она распахнула корочки.

– Москва-а-а?! – с удивлением в голосе протянул Отрощенко.

– Москва, – улыбнулась Анна, – столица нашей родины.

– Так что вас интересует?

– Все, что касается Савельева.

– Он погиб. Хотя что это я… Вы, вероятно, поэтому и пришли.

– Давайте сделаем так, – предложила Анна. – Сначала вы охарактеризуете Савельева, потом опишете его друзей и знакомых. Меня особенно интересуют те, с кем у него случались конфликты, или же те, кто слишком очевидно его недолюбливал.

– Таких не припомню, – поспешил с ответом Отрощенко.

– Возможно, он перешел кому-то дорогу?

– Виктор ни с кем не конфликтовал и был порядочным человеком, что само по себе может послужить приличной рекомендацией.

– Вот вы сказали, что дружили с Савельевым. – Стерхова нащупывала брешь в дипломатической обороне доктора. – Чем он отличался от других ваших приятелей?

– Пожалуй, был излишне принципиален.

– Опасное качество, которое приносит много проблем. И что же, он со своими принципами не воевал в ординаторской?

– Бывало, что воевал. Когда Виктор отстаивал свою правоту, он шел до конца.

– В вопросе карьерного роста?

– Нет, никогда.

– Возможно, он претендовал на более высокую должность?

– Я же сказал – нет.

– Значит, на работе на него никто не держал зла? – без особого энтузиазма подытожила Анна.

– Так и было.

– Ну а друзья?

– Что?

– Кроме вас, друзья у него имелись?

– Да особо нет. Виктор Савельев был из породы нелюдимов. Вы же знаете, как мы тогда жили: работа – дом, дом – работа. Иногда по пятницам пивко в гараже. Да, собственно, с тех пор ничего не изменилось. Большинство урутинских мужиков так и живут, с той только разницей, что кто-то пьет пиво, а кто-то водку.