Вспомни меня. Книга 1 - Виктория Мальцева

– Сегодня вечером все ели печёную рыбу, разделенную поровну между теми, кто её добывал, и кто хотя бы делал вид, что её добывал. Из всех только одному человеку было неуютно есть, зная, что ты голодная – Рэйчел. Ты заплатила слишком дорогую цену – ты переохладилась. И теперь загибаешься от боли, пока остальные сытые и довольные спят в спальниках и палатках с чистыми зубами и в чистых трусах. И им всем, кроме Рэйчел, на твои страдания наплевать.

Но я… и не ждала другого. Голод, вечный голод не стимулирует думать о других. Это нормально. Это выживание. Что меня удивило, так это ты, Альфа. Твоё присутствие здесь.

– Я прослежу, чтобы костёр как можно дольше не гас ночью. Засыпай и набирайся сил.

Это что-то высокое, вроде небольшой горы, в сплошь застроенной старинными зданиями, улицами. Под горой – речка, а за ней красные крыши и купол грандиозного собора. Я стою у парапета среди толп людей с фотоаппаратами и рюкзаками за спиной, глазею на панораму, а внутри меня такое счастье с придыханием, что я едва могу удерживать его внутри, но оно всё равно прорывается наружу улыбкой до ушей. Я кусаю себя за губу, чтобы притушить его, потому что его причина не в соборе, и не в речке, и не в крышах старинных зданий, в которые я так влюблена, не в причудливых сказочных скверах и парках, не в гранитных тротуарах, засыпанных пожелтевшей листвой. Дело в человеке, который всё время рядом. Мы путешествуем вместе. И я чувствую его всё время. Я думаю о нём каждую секунду и вижу его во всём, что так меня впечатляет, радует, восхищает. Мир прекрасен и интересен только потому, что в нём есть он. Человек. Который рядом со мной.

Beyond the Waves – Eternal

Я открываю глаза. Уже начало светать. Наверное, часов пять утра.

Он лежит на песке рядом со мной. И спит, обняв себя обеими руками – холодно. Мне хочется его согреть… и не потому, что вчера он так незабываемо отогрел меня, а потому что ему холодно. Интересно вот, как бы он отреагировал, если бы я укрыла его чем-нибудь… своим.

Под утро всегда холоднее всего. Часов с трёх ночи, может быть, и до самого рассвета. В такие часы я редко сплю – это практически невозможно, потому что трясёт, как лихорадочную.

Всё, что мне нужно сделать, это тихо расстегнуть спальник, вытянуть его из-под себя, укрыть его одним крылом. Он не просыпается, только хмурится во сне.

А мне не холодно. Не знаю, почему. Не так мягко, как было, но и не холодно. Мне почему-то так… даже теплее, чем спальнике. Наверное, это удвоенное теперь тепло наших тел.

Я закрываю глаза с мыслью, что после моего пробуждения его здесь уже не будет. Он ведь сказал, что старается никого не выделять, ко всем относиться ровно. А спать с кем-то под одним спальником – это совсем не вписывается в его тактику.

Но… проснувшись, он не спешит откинуть одеяло и уйти. Сквозь дрёму мне слышно, как осторожно, почти бесшумно он поворачивается на бок, лицом ко мне. Я это понимаю, потому что ощущаю его дыхание, и окончательно просыпаюсь. Но не открываю глаза. И он снова делает это – нюхает меня. В первый раз было вчера, когда он взял меня на руки, чтобы отнести под камень. Когда наши головы оказали совсем рядом, я слышала, как резко и глубоко он сделал вдох где-то у меня за ухом. Подумала, просто тяжело ему, наверное. Но во время приземления он это повторил. Понюхал, как нюхают звери друг друга или добычу, или воздух… в поисках врагов… или самки.

И вот сейчас опять, но не резко и украдкой, как вчера, а тихо, медленно, сосредоточенно крадётся своим дыханием по моим волосам, лбу, виску, и по щеке спускается к шее. И всё это с такой осторожностью, что, будь я во сне, никогда бы не почувствовала.

Я не выдерживаю и распахиваю глаза:

– Что ты делаешь?

– Ничего.

Вот это наглость! Наглость не в том, что он отрицает факт поимки с поличным за очень странным занятием, а в том, что даже на мгновение не смутился. Вот это самоуверенность!

И только когда он отворачивается, я успеваю заметить мелькнувшую на его лице панику. Но уже через мгновение, встав и потянувшись, он совершенно спокойным тоном сообщает:

– Уже утро. Пора отправляться на поиски еды.

Я начинаю было тоже подниматься, как он вдруг останавливает:

– Нет! Ты лежи. Насчёт еды не переживай, будет и у тебя завтрак.

– Мне бы хотя бы обед, – вздыхаю.

– И обед тоже. И ужин.

Наши взгляды встречаются. Я не уверена, стоит ли верить своим ушам, а он, только через время отмерев, добавляет:

– Выздоравливай. И набирайся сил.

Мне нравится смотреть на его спину и плечи, но не нравится, что он удаляется так быстро. И почему-то очень хочется крикнуть вдогонку: «Наплюй на свои принципы и приходи спать в мою норку следующей ночью!». И потом, когда он удалится настолько, что уже не будет слышать, добавить: «Я согрею тебя».

Adele – Easy On Me

Shrike– Hozier

OneRepublic – Ships + Tides

Нос как-то подозрительно прячется в спальнике. Я не знаю, что со мной. Словно птички во мне поют. Трели такие длинные, весенние. И живот даже не болит. Я ж всё понимаю: это не прогретый песок мне помог так основательно, а человек рядом. Его небезразличие и участие отогрело изнутри, а не снаружи, и покруче любого костра и спальника.

Мир сегодня такой солнечный, яркий! Уже не верится, что вчера от жалости к себе даже проскальзывали мысли про смерть. Ну, типа, вот я тут замёрзну и умру, а они там пусть мучаются от угрызений совести.

Хотя… после вчерашнего вечернего разговора абсолютно ясно, сокрушались бы немногие и крайне кратковременно. Только теперь тупость и проигрышность решений, принятых под натиском жалости к себе, так очевидна.

Никогда не сдавайся! Никогда.

Но воспоминание о тонне лекарств в моём рюкзаке мгновенно портит настроение. Поскольку уснуть больше не получается, я решаю изучить их наименования, вдруг это даст мне какие-нибудь идеи о… моём заболевании? Если оно существует, конечно же.

Наименования средств на большинстве коробочек мне ни о чём не говорят, но к счастью, ко многим из них прикреплены стикеры с разъяснениями. Например, имеется блистер с запиской: «От болей во время месячных». Ага, думаю. Значит, если рюкзак действительно мой, то проблема у меня была и раньше. Возможно, Альфа прав, из-за переохлаждения здесь она только обострилась.

Очень скоро я слышу быстрые шаги и уже через мгновение рядом со мной шлёпается злополучный синий рюкзак. Альфа опускается рядом.

– Изучаешь?

Я киваю в ответ.

– Не переживай. Ничего серьёзного нет. Лекарств много, но они «на все случаи жизни». Антибиотики в капсулах и в ампулах – это очень хорошо. Береги их и без присмотра рюкзак не оставляй. Никому его не доверяй. В нём может быть твоя жизнь… а может, и не только твоя.